- Откушайте, сударь, семенных плодов подсолнуха. Их готовила моя матушка по семейному рецепту.
- Однако!
Из разжатого кулака струйкой посыпались семечки.
- Да вы не стойте, Никита Фомич. Присаживайтесь, вот здесь, у стены.
Никита Фомич подавал большие надежды на слесарном поприще. По крайней мере, в этом были уверены его учителя по точным наукам. Присев на корточки у лужицы слюны, он вытер пыль с подъездной стены своей олимпийкой.
- Не томите же меня, Семен Ильич, прошу вас. Скорее излагайте!
Семен Ильич – идейный соратник Никиты Фомича мотал срок на заочном  экономическом. Поминутно сплевывая сквозь зубы, он покручивал в руке крестовую отвертку.
- Сегодня вечером пройдут танцы в местном доме культуры. Знаю наверняка, что наши барышни будут там присутствовать. Я предлагаю вам, милый друг, до начала мероприятия купить питья у басурман в круглосуточной лавке. Например, тауриновых пьянящих коктейлей и поговорить о нашем. О мужском.
- Годно!
- Признаться честно, Никита Фомич, я приятно взволнован от мысли, что на танцах буду иметь возможность встретиться воочию с Варламом Нефёдычем. Сей негодяй имел наглость вальсировать с моей избранницей. Каково вам?
- Негодую!
Семен Ильич поднял отвертку на свет и покрутил перед глазами.
- Боюсь, голубчик, ко мне взывает природа. Пойду, справлю малую нужду на лестнице.
- Я с вами!
Молодые люди в спортивных костюмах поднялись на ноги, оставляя за собой  аэродром из шелухи, лежащий в живописных окрестностях белых, пузырчатых озер.
Дверь напротив мусорного бака вела на лестницу пятнадцатого этажа, в доме, построенного в Москве. В районе Гольяново. В России, в которой никогда не было революции  1917 года.
Поперек лестницы лежал старик, остриженный наголо. Вся кожа на его черепе была вытатуирована калейдоскопом из букв, в котором с легкостью читалось: хуй, пидор, лох, раб. Косматые  брови, как у японского злодея, сошлись на переносице тонкого носа. Глаза закрывали очки «авиаторы», которые были без душек и носились на пример пенсне. Один из рукавов длиннополого плаща был закатан по локоть.
В изгибе руки торчал шприц, раскачиваясь с севера на юг, словно метроном.
- Никита Фомич, взгляните только на него. Каков подлец! Чай, ведь не из местных будет.
Никита Фомич недовольно поморщился и наступил кроссовкой на лицо старика, оценивая потенциальную степень угрозы.
- Мертв! – заключил он.
- Сударь, обратите внимание на хохму.
Семен Ильич прицельно мочился торчку на грудь и лицо. Словно генерал.
Под плащом старика, что-то закоротило, так что в стороны полетели молнии.
- Робот!
- Не торопитесь, голубчик. Вы где-нибудь видели робота, отбывшего срок наказания в исправительных учреждениях? Вы узнали этот диалект? Его голова – это один большой привет с Севера.
Старик пришел в движение. Моргал, трогал свое тело, скреб черными от грязи ногтями по лицу, пердел.
- Ебаный грот, когда же, блядь, я подыхать? Опять, какой-то мудак читать  меня сейчас. Если бы только, кто-нибудь знать, как заебал уже бесконечный воскрешение. Как заебал… - причитал старик с немецким акцентом.
- Нищий немецкий турист, ты сейчас в России пребываешь, будь добр изъясняться на русском языке! Извольте подтвердить, Никита Фомич.
- Ноу фуд маркет!
Старик сократился.
- Рюзский друг, меня зовут Ханс Христиан Андерсен. Подданный Датского короля. Я не могу умерать. Я пробовать всё. Героиновый передоз – лучшее. 
Молодые люди пожали плечами.
- Немец, имеются ли у тебя наличные денежные средства при себе? У нас с Никитой Фомичом когнитивный диссонанс из-за тебя прогрессирует. Извольте, предъявить билетики!
- Убью!
- Вы нихуй не понимать. На мне проклятье злой ведьма, которую я сам и выдумать. Я оказался вынужден оживать каждый раз, когда мои книги, кто-то читать. Это зззззделать злой сука из снежного замка.
Старик захрипел.
- Вы запоминать одно: добро всегда побеждать зло. Это смысл во всем, понимать?
Старик широко распахнул плащ, сломав оковы для ослепляющего света, который вырвался из-под стражи.
- Нас засасывает в воронку, Никита Фомич. Я встревожен, а вы?
- Меня хуярит!
- Иногда я вас не понимаю.
- Ааааааааааа   
Борцы за чистоту слова пришли в себя на зеленой поляне, среди доброго на вид леса.
Светило яркое летнее солнце в царстве тишины, не знающей урбанизации. Повсюду рос лес, в котором все звери дружили. Белки семьями сидели на волках, все лисицы ходили в шляпках, а птицы щебетали гимн Дании. Наверное, все питались принципами дзен-буддизма. 
- Никита Фомич, либо мы в коме, либо тот старый лиходей сыграл с нами злую юморину. Я предпочту при первой же встрече донести о неправоте с его стороны за такие субъективные шутки.
Друзья пошли по единственной тропинке, и вышли на берег широкой реки. Из-под каменного моста выпрыгнул двухметровый небесного цвета тролль с деревянной оглоблей наперевес.
- Я тролль. Я страж моста. Вам не пройти пока не отгадаете три загадки, а не отгадаете, я вас живьем сожру.
Молодые люди переглянулись, поняв друг друга без слов.
- Услышьте меня, тролль. Вы кем себя позиционируете в жизни? Ваш социальный статут, если угодно.
Семен Ильич гуляющей походкой подошел вплотную к троллю. Помялся три секунды. Извлек отвертку из рукава и ударил в ребра чудовища. Потом еще, еще, еще… Он бил и бил, а тролль смотрел на небо самым охуевшим от неожиданности взглядом.
- Никита Фомич, ваш телефон при вас? Знаю, что при вас. Сфотографируйте меня на поле победы.
Щелк.
- Премного благодарен. Секундочку. Вы слышите? Вы слышите, Никита Фомич, этот голос?
- Блудница!
За первым же холмом герои увидели небольшой домик, из которого вкусно пахло едой и доносилось женское пение.
- Нам, сударь, в отличие от наших дам, достанется львиная доля веселья в эти выходные. 
- Выебу!
- Никита Фомич, что вы себе позволяете?  Или вы объяснитесь, что за тарабарщину вы там себе говорите или я отказываюсь от чувств мешающих мне ударить вас по лицу!
- Заболел!
Скучающая принцесса резала пирог у кухонного стола и танцевала бедрами.
Семен Ильич запрыгнул в дом через окно и, не теряя времени, ударил прекрасную деву головой о стену, подхватив ее на руки в момент потери сознания.
- Давайте, Никита Фомич, привяжем ее кровати на какое-то время?
- Любо слышать!
Семен Ильич затягивал узлы на запястьях принцессы в тот момент, когда она очнулась и укусила его за палец.
- Где ваши манеры, принцесса? – вопрошал Семен Ильич, нанося удары кулаком по лицу.
Урок покорности, знаете ли. Красавица умылась кровью. Прижав ее голову к кровати, Семен Ильич задрал коралловую юбку принцессы.
- Куда изволите, Никита Фомич?
- В очко-с.
- А вы ведь романтик, Никита Фомич! А ведь я догадывался. От бабушки у вас это? Не отвечайте. Молчите! Я помню тот рассказ. Он уже слухами в городе оброс.
Принцессу насиловали около получаса. Одна бездушная механика.
Их лица она видела, что, конечно, нежелательно в незнакомой местности, где подозрителен каждый незнакомец.
- Никита Фомич, вы ступайте на улицу и наблюдайте за обстановкой.
Семен Ильич намотал на руку нижнее белье принцессы, накинул ей на шею и задушил. После чего взял с кухни спички и поджег дом.
Молодые люди не спеша отдалялись от полыхающего пожара.
- Зря я, Никита Фомич, пирог не прихватил. Он, наверное, яблочный был или вишневый. Хотя вряд ли он был вкусным. У таких барышень как она нет огонька в глазах, и еда получается не вкусной. Увлекся. А, впрочем, надо поймать дичь и на костер.
- Птица!
Никита Фомич подхватил увесистую дубину и вырвался вперед. В глазном радаре цель мигала красным цветом, координируя исполнение желаемого.
- Прощай, крот, я улетаю навсегда. Ой. Кто это?
Никита Фомич рвал и метал, орудуя палкой, как мечом.
- Должен!
- Остаться!
- Только!
- Один!
- Давайте, Никита Фомич, покажите всем, кто глава в семье. А вот теперь все. Тише, тише. Умерьте ваш пыл, ведь они все равно больше никуда от нас не денутся.
- Один!
- Что здесь у нас: крылья ласточки, голова крота, и маленькая девочка без головы. Как их теперь отделить друг от друга? 
- Зима!
Семен Ильич бросил под ноги кровавый клубок внутренностей и очарованным странником смотрел перед собой. В сотне метров от молодых людей проходила граница между вечно солнечным лесом и снежной зимой. Сквозь плотный снегопад выступали очертания замка с дюжиной башенок.
- Боюсь, Никита Фомич, наши одеяния не вписываются в зимнюю идиллию.
- Немец!
- Да, он говорил про замок…
- На небе!
Над головами героев проплывали парнЫе облака, выстроенные бюстом бритоголового датчанина с тонким носом.
ВЫ ДОЛЖЕН ПОБЕДИТЬ ЗЛО!
- Что-то странное происходит. Ха-ха-ха. Карманы! Обратите внимание на наши карманы, Никита Фомич. Что это? Гашиш, опиаты, ЛСД, кокаин, тюбик обувного клея, тарен.
Переваливаясь через край карманов, на землю падали свертки разной величины.
- Дом родной!
Радости молодых людей не было предела. Вдруг на солнечной стороне из-под земли вырос двухметровый милиционер с квадратным подбородком.
- Предъявите документы. Предъявите документы. – твердил он.
- Это не наше. Нас подставили, слышите? – Семен Ильич старался закрыть руками карманы, но свертки не переставали появляться и высыпались на землю.
Из-под земли вдруг выскочил еще с десяток таких же двухметровых милиционеров.
- Предъявите документы! Предъявите документы! – кричали хором.
- Бежим!
Выбор не оставлен. На снежный замок. Холод прогуливал свою смену, поэтому  все хлопья снега оказались крашеным поролоном, а серое небо – натянутым над головой пододеяльником.
Парадные ворота замка были опущены. Безлюдность торжествовала на уровне Perfect. Молодые люди беспрепятственно прошли в тронный зал, украв по пути золотую вилку.
- Никита Фомич, вы только взгляните на эти кубики. ВЕЧНОСТЬ. Звучит, словно хруст сахара на зубах, не правда ли? Молчите! Я знаю.
Никита Фомич рефлекторно ударил ногой по чужому творчеству, никогда не имея своего.
Кубики разлетелись в три строки.
ТЕЧЬ
В
НОС
- Сударь, ваша тяга к глазным каплям уже командует вашим подсознанием.
- Урррррр. Гаф, гаф, гаф.
- Никита Фомич, да что с вами? В своем ли вы уме?
Под скрежет льда в тронном зале материализовалась бледная привлекательная женщина со строгими чертами лица.
- Никита и Семен, я полагаю? Я вас давно ждала. Мои герои, мои русские богатыри, моя услада. Давайте, выпьем за встречу, а?
Молодые люди пожали плечами.
На столе, который вместит деревню, появились вина и легкие закуски. 
- Кушайте, пейте. Вы оба выиграли меня, поэтому я ваша поровну.
Королева разделась догола, заигрывая сразу с обоими юношами.
- Никита Фомич, мы выиграли в лотерею. Мы ведь с вами связаны нравственными узами ближе, чем близнецы. И мы победили! Это всё наше! Давайте, выпьем.
Через час молодые люди слизывали вино с сосков снежной королевы, охмелев до безнравственного состояния.   
- Я, Никита Фомич, имею на нее права больше вашего. Вы – молчун. А это всегда опасно. И, хотя говорит во мне сейчас хмель, но знайте, Никита Фомич, что вам я ее не отдам первому.
- Моя баба!
- Нет, моя!
- Моя!
- Моя!
Вышедший наружу пьяный зверь в Никите Фомиче ударил друга ножом в горло. В ответ Семен Ильич погрузил крестовую отвертку в грудь друга.
Снежная королева села на трон и раздвинула ноги, безумно хохоча.
- Андерсен: ноль. Королева: две тысячи пятьсот девять. Если зла нет, то добро самоуничтожается. 
Снежная королева оделась в лёд и покачала головой. С севера на юг. Словно метроном.
Где-то на севере Швеции маленькая Молли никак не могла уснуть. Ее мама задержалась у полки с книгами.
- Кого бы, Молли, тебе почитать? Хм. Вот, Андерсен. Я думаю, что тебе понравится.

На лестнице пятнадцатого этажа дома, что в Гольяново, Андерсен в очередной раз очнулся после передозировки героином и увидел перед собой двух казаков милиционеров в расшитых мундирах.
- Степаныч, это урка из идейных. Где-то я его уже видел.   
Старый сказочник мигом поднялся на ноги и отчеканил на чистом русском языке.
- Хуй вам, мусора. Я на нары больше не вернусь!
Перескочив через перила, Андерсен побежал вниз по лестнице, где у подъезда его поймал казах участковый в синих погонах.