Ох я и долбан. Билеты купил, а зарегистрироваться забыл. Если бы не интернет, я бы точно опоздал. Позвонил Димону прямо из «Аэроэкспресса», оставил свои данные, попросил зарегистрировать меня на рейс. С моей «Нокии» такое не провернуть. А айфоны эти… Ну их нафиг, каждый день заряжать. Телефон нужен, чтобы звонить.

Успел. Посадку уже закончили, но меня всё-таки впустили. Что у меня за работа? Мотаешься по всей стране, когда начальнику в голову тукнет. Короче, к лету женюсь. На ком угодно. Жена – это уважительная причина, чтобы не выдёргивать сотрудника из тёплого офиса и не запуливать его через полстраны. Так и буду на работе говорить. Мол, не могу лететь. Семейные обстоятельства.

Классно они этот самолёт покрасили. Стремительно как-то, что ли. Я не эстет, но выглядит круто. Салон битком. Подмигнул стюардессе. Симпатичная. Пристегнулся сразу, и потуже.  Я и в машине всегда пристёгиваюсь. Положено, значит, положено. Инструкции по безопасности придумывали люди явно умнее меня.

Билет взял в хвосте. Самое, говорят, безопасное место. Вот недавно «Боинг-777» у америкосов упал. И как раз у него задняя четверть фюзеляжа оторвалась, и из-за этого две китаянки погибли, вывалились в дыру. А те, кто на самых последних рядах сидели – хоть бы что. История там, конечно, мутная. Говорят, что китаянки вроде бы даже живые вывалились, это потом их «Эмбьюлэнс» задавили, которые по пылище аэродромной гнали к «Боингу». Хоть и нехорошо, но мы поугорали с пацанами в курилке. Такая смерть тупая, офигеть.

Взлетели. Люблю я этот момент, что-то такое неестественно прекрасное в нём. Летают люди, летают всё-таки. Даже выше, чем птицы. И что моя мать боится самолётов? Пятьдесят лет, а не летала ни разу. Предлагал им с отцом путёвку в Турцию. Отказалась наотрез. Говорит, только поездом. Можно и так, конечно. Но пять суток в купе с пересадками – сомнительное удовольствие.

Ух, какая девчуха передо мной сидит! Как там шутят? «Кому-то ведь уже надоела». Точно. Но хороша, зараза.  Поскорее бы разнесли еду. Жрать охота.

Ну а что? Нормальный бутерброд. Большой. Сахара побольше в чай, и сил будет - вагон. Успеть бы всё за один день сделать. Дурацкий поздний рейс. А завтра в ту дыру ничего не летит. Ну ладно. Всего час лёту. Потом отель. Куплю коньяку бутылку, расслаблюсь перед сном.

Блин, какой тупой журнал. За что я отдал сто пятьдесят рублей? Я уже реально забыл всё, о чём читал на первых страницах. Умудряется же кто-то писать такое проходное барахло. Ему ж за это ещё и деньги платят. Вот это я понимаю, работа. Надо ещё чаю попросить.

Суперский вид по моему борту. Уже снижаемся. Погода не просто ясная, а прозрачно-ясная. Всё видно на земле: игрушечные машинки, какой-то большой завод. Сразу несколько кварталов многоэтажек. Но темнеет как-то слишком быстро.

Ох, вот это я не люблю, когда уши закладывает. А конфетки не приносили. У «Катар Эйрвэйс», говорят, на борту бери конфет, сколько хочешь, а ещё дарят специальный пакет. В нём носки, повязка на глаза и зубная щётка. Детям мягкие игрушки раздают. А мне бы и одной конфетки хватило.

Бламкнуло в динамиках, замигали таблички ремней и курения. Бывают же дебилы, курят прямо в самолёте. Я вот после посадки выйду, и как затянусь!

Задрожал фюзеляж, поползли вниз закрылки. С моего места хорошо видно. Помню, в первый раз летел, думал, крыло сломалось, и перепугался жутко. Сейчас-то вообще пофиг. Во-первых, по статистике больше шансов умереть, упав с кровати, чем в авиакатастрофе. А во-вторых, по той же статистике за два месяца в нашей стране на дорогах гибнет народу больше, чем в авариях этого лайнера за всю его историю.


Оп! Самолёт как будто чуть-чуть притормозил. Выпустили шасси. Значит, где-то километров десять осталось. Сейчас сядем. Вот и хорошо.

Блин, я так мечтал стать лётчиком. Сейчас бы ходил в красивой форме, фуражке. Зарплаты у них, говорят, по триста тысяч. Мир бы посмотрел. Жена бы, конечно ревновала из-за стюардесс – вон они какие, одна к одной. Обалденные. Но соседка впереди поинтереснее. Повернулась бы, что ли. Профиль вроде красивый. А бёдра… Что тут говорить. Вот бы, как в рекламе: «Вместо тысячи слов…»

Пролетаем над загородным шоссе. Бежит земля под нами всё быстрее, мелькают фонари. Снизились прилично. Вдруг резко вжало в кресло. Ускоряемся? Зачем? Куда? Прижимаюсь носом к пластику иллюминатора. Не видно ничего. Одна чернота.

Опять взлёт? Интересное кино. В соседнем ряду мамаша шикает на мальчишку, чтобы выключил айпэд. Странно, кто-то до сих пор верит, что телефоны и планшеты дают какие-то наводки на электронику самолёта. Странно и забавно.

Какой-то непонятный рёв. С моего места видно, как вся передняя часть будто бы проваливается вниз. Громко прошуршав, громыхнул багаж в полках наверху. Снижаемся опять? Так резко? Уши сильно закладывает. Глотаю часто-часто. Не помогает. Фигня какая-то. Это что за светящийся столб в иллюминаторе? Диспетчерская вышка, наверное. А почему она торчит горизонтально? Потому что мы летим вертикально вниз? Не может быть.

У меня в детстве была книжка про космос, а в ней картинка: дедушка и школьник падают в лифте. Оба парят над полом, дедушка ловит зависшую шляпу, а мальчик – ранец. У нас же всё наоборот. Голову от спинки кресла не поднять. Как на американских горках.

«В падающих самолётах атеистов не бывает». Так вроде, да? Я и не атеист. Даже пару молитв знаю. Но тут-то ситуация рядовая. Страшновато, конечно. Но и не такое было. Гораздо больше мне турбулентность не нравится.

Кто-то впереди громко охает. Да ладно вам, ничего не случится. Во-первых, статистика. А во-вторых, сейчас техника умнее человека. Если что, можно и с земли самолёт посадить, я читал где-то.

Вспомнил дурацкий анекдот про теорию относительности Эйнштейна, мол, если посадить задом на раскалённую плиту, мгновение покажется вечностью. Эта теория, в отличие от картинки из книжки про космос, работает. Затормозило время окончательно. Мне жутковато как-то, хотя… Не случится ничего. Дел ещё столько. План не закрыт за этот месяц. Только не со мной. Только не я. К тому же, сижу в хвосте. Самые безопасные места.

Ужасный треск. Что-то происходит впереди. Ураган из какого-то хлама и пластика медленно-медленно летит навстречу. На мгновение становится легко, но проклятый ремень безопасности пребольно дёргает меня. Что же там случилось? Неужели кокпит расплющило? Значит, лётчики уже мертвы? Вот это оборот. Треск не прекращается и становится всё громче. А облако обломков неумолимо приближается ко мне.

Жалко пилотов. Я, наверное, поэтому и не стал лётчиком – риск великоват. Если так вмазались в бетон – как же их опознают? Скорее всего, по ДНК. Говорят, Гагарина после крушения  по родинке за ухом опознали. Потому что только ухо целым и нашли. Ну и ещё полведра всего самого разного. Б-р-р.

Такое чувство, что это не фюзеляж пластается в землю, а кресла ползут вверх, собирая в страшные бутерброды пассажиров. Кресло-человек-кресло. И плотнее. И выше. Точно, тут только по ДНК и опознают. Ни фига себе, катастрофа. Не повезло же кому-то. Не зря я место в хвосте купил.

Интересно, а есть у меня интуиция? Дрогнуло ли что-то, когда я садился в этот самолёт? Нет, точно не дрогнуло. Всё как обычно. Беспокоились ли чьи-нибудь родственники? А эти… Как их… Экстрасенсы. Всё бьются по телевизору друг с другом. Неужели они не знали, что сегодня вечером будет такая каша? А если знали, почему не предупредили? А люди смотрят и верят. Такой же идиотизм, как журнал, который я сегодня читал.

Представляю, какой опять поднимется шум. Набегут журналисты. Будут с серьёзными лицами проклинать власть, разрушенный авиапром, «бездушный бизнес на крови». Ох и штампы у них. Ни одного интервью не дам. Не о чем тут говорить. Никто из них не был на моём месте, как они будут об этом рассуждать? Как вообще они могут все писать об авиации, допустим, какие-то версии выдвигать? Я вот, например, менеджер по продажам. Я ж не пишу статьи о журналистике. Потому что не моё это дело. 

А причины? Кому они будут интересны? Лётчикам, которые вели эту машину? Изуродованным пассажирам с первых рядов? Им уже точно всё равно. Их родственникам? Тоже вряд ли. У тех горе необъяснимое. В том смысле, что объяснять тут нечего. Трагедия, и всё.

Ладно бы, бесчисленные комиссии сделали выводы, вставили пистон, кому надо, и ещё бы лет десять всё летало, как надо. Но нет. Пошумят, поорут. Потом всё затихнет. А потом опять. Из-за тех же причин, которые всё-таки найдут. И находили уже десятки раз раньше.

А вот ролики на «Ютубе» посмотрю. Бывает ещё, делают такие: на реальный звук с «чёрных ящиков» накладывают компьютером смоделированное видео самолёта. Вообще жесткач.

Почему этот безудержный страшный ком обломков всё ближе? Почему он не останавливается? Ну, ничего себе! Чудо-ноги моей соседки неумолимо сдавливаются креслами. Она пытается закрыться руками, но не успевает. Кресло-человек-кресло. И всё так же медленно-медленно. Я следующий.

Наверное, кто-то сейчас страшно кричит. Но этого не слышно, фюзеляж разорван, и лишь оглушающе воют двигатели. Взлётный режим, взлётный. Я режимы отличаю по звуку, летаю часто.

Ремень меня почти перерезал. Блин, как больно! Буквально выворачивает наизнанку. Спинка переднего кресла бьёт в лицо. Плотная и острая искусственная туча окутывает меня, но даже сквозь эту чёрную тьму ярчайшая вспышка режет глаза. От жара мгновенно высыхает испарина на лбу. Это что, топливные баки в крыльях взорвались? А пожарные где?!

Пора мне выскакивать из этого трэша. Пора бы уже. Ведь ничего со мной не может случиться. У меня билет на место в хвосте. Самое безопасное место. Да и вообще, кто угодно, только не я. Не я.