"Взгляни на небосвод!-Для нас он         
                                        слишком мал,
                                        Нам было б душно там и тесно!"
                                                        Артюр Рембо 

Мои когти,

  как точки

  на теле твоем,

  беспардонная нежность, купленная в Аду, курит мой иней...

  Вызнав тебя, выгнутую в дугу, как трущобу перед чисткой...

  Стал зажимом я,

  скользнул по скользи,

  без вида, провокаций,как чистильшик глаз замызганых кровью...

  Решил ЗАШТОПАТЬ ТВОЙ ПАХ Я, защитить от одиночного зияния,

  от колдобин сомнений, особенную картину вселенской сути,

  мягкую дырку, выволакивая слезы, как артефакты...

  Тискал я ЛАКОВЫЕ ГРУДИ, что парно,как порно и рядом, без помех невинности

  и марлевей речи...

  Кисти бубновые тряслись прохождением,

  азартный зуд кляцал преступностью, что прослойкой, и ляпнула выблевом

  глубина, а после вытекли комнатные пары, без кислорода,

  как западня, круша ИЗГИБЫ МЯТНЫХ ГУБЬЕВ, что вожжами мускул зажаты

  ПРОКЛЯТЬЕМ ВНЕЗАПНОЙ ЛИХОРАДКИ...

  Я БРОНИРОВАННЫЙ, Я ЛЕДОКОЛ И ВЗРЕЖУ ТЕБЯ до кровавых капель и

  толпы движений, как вольфрамовые гвозди, что щупляться от ВОЗГОРАЕМОЙ СУТИ...

  Одиночный я и очный, как ставка, как выстрел и туча над бульваром,

  восставшая желанием залить сюжет сыпломордых...

  Всю зону из щелка в клочья! Лахмотьями, мы ВЫПЛЮНУЛИ ПОЦЕЛУЙ, как выплату неги...

  Срезал я ноги над червоточиной не в меру, но вверх...

  Лежа, не желая облегчений, как артист, без смокинга, мы обнажились,

  до полуголых пятен, до крепдешина, примеряя твои глаза ладонями, хотящих порвать их...

  Я не беру чаевые до почтения к телу, до распятия насильника-лона,

  я лишь НОСИЛЬЩИК СПИНЫ НАИЗНАНКУ, дрожательной палубы галеры разврата...

  Спина, что кидается ближе обликом завидной красивости крученных изгибов...

  Ядерной поэзией косной грубости пичкал тебя потом и локтями, что научились

  чмокать твою шею, готовую для тугой петли варварской нежности...

  Очертания желтых коротких волос, как паутину бронзовой скуки, рвал я, вышибая

  правильность эскиза изумительных костей черепа...

  Я высек тебя и все, что настежь...

  Проситель я, что комкает и носится по красивому телу, объявляя загар причиной

  шепота и бешеного поведения...

  Ты была обласкана по-другому, не по правилам, Я ВЫПОЛНИЛ ВЬЕЗД В ДОЗВОЛЕННОЕ,

  захлопнул владычицу, что любит ОТСЛЕЖИВАТЬ ПИССУАРЫ БЛИЗ ЛЕДОВИТОГО ВИСКИ,

  без цепочек воспитанных воспоминаний...

  Бедра, выполненные Леонардо, полотна, готовые впечатать в себя всю

  ночь мистерий, всю трезвость застывшую в блажи...

  Я заливаю тебя изнутри, от глотка до мочки...

  ТЫ ОПИУМ, ЧТО ГНУСАВИТ ПРИ ПОПАДАНИИ В ВОРОНКУ ХИЩНЫХ ВЕН...

  Не молчи, знаю хочешь случиться исступлением и криком, не выжидай,

  СДЕЛАЙ ПУЧЕГЛАЗОЙ ЖИВОТИК...

  Мы единое, летящее в аут, больные бешенством ненасытности, порочный

  КОНЕЦ ОРАТОРСКОГО ТАЛАНТА-НАЗВАТЬ ПОХОТЬ ПО ИМЕНИ...

  МЫ УЖАСНАЯ КАРТИНА ИСТОЙ НЕЖНОСТИ, без тени и холки, мы БЕГ ГУРТОМ, шумные,

  неуместные фланелевые духи, сгорающие даже от намерений, мы в глубь и вдоль,

  резцами из белой тотемной кости...

  Мы, единственная порочность камергера, объявившего ярмарку отношений...

  Мы морщинистые от безумства гримас и бывшие ОДИНОЧКИ, ПОЛНЫЕ ТОЛПЫ...

  Мы усталость, ждущая смерти от повторений...

  МЫ ОСЬМИНОЖИЦА, ЧТО МЕЧЕТ ИКРУ...

  Мы руки, похожие на автограф каталепсий, и лопаются сосуды созданные страдать...

  Мы перформанс разности любви и податели скандального рассвета...

  Уберите нас от факта выброса самой нечеловеческой, отстроенной, особенной

  энергии, от нарушения ритмов  близости разных...

  От крови НА РАСЖЕВАНЫХ КЛЫКАМИ ВЫТАРАЩЕННЫХ ГУБ, что пополнели от зависти

  к паху чувствующему более...

  Удалите нас от мысли-ВНОВЬ, от готовности ноздрей чувствовать язык запаха

  лобзания потной плоти...

  Мы ложь прекращения классовой борьбы противоположностей...

  Мы величайший акт ВМЕСТЕ,- обреченных на тотальное одиночество...

  Разожмите Нас, мы ДИКИЕ ПАСТИ без болтов и гаек, БЕЗ ХРУСТА ХОЛОСТЫХ, НО

  ВАЖНЫХ ВЫСТРЕЛОВ ОБЪЯВЛЕННОЙ СМЕРТИ...

  Верните нас в воздух, что просто дышем и дозволение: ПОКИНУТЬ ДРУГ-ДРУГА

  ВОСВОЯСИ...

  Наше белье, украшение чувственных частей вызжасших без вентиляции и грязные

  от ощущений конца разврата...

  Черные колготки,как когти, что заперли всю мякоть подруги-ОНИ МИГАЮТ ДЛЯ ТЕХ, КТО

  остается...

  Тобачные кольца, как особые мнения паузы, ЧТО ЗАДУМАЛА ПЛОДИТЬСЯ...

  НОЧЬ ЗАПЕРТА РУКОПАШНОЙ БЛУДА, в ней все, все приемы удушении...

  В промежутках, что знают канальи, нам не до шуток, мы больны от знаний...

  Мы не обьехали нашу грусть, нам не нужны галоши и шубы с номерками, розданные

  в обычных театрах, лишь нагие тела, работающие на презрение обязательных до

  тошноты мигов...  Я ловец твоих деталей, мои кисти срисовали всю тебя,

  готовую негу, что случается...

  Вся грязь оставленная нами вновь распахнута для любопытного рассвета...

  Я путаю дверь, что примет любое опоздание...




Высылаю на конкурс произведение-эксперимент. Суть эксперимента: доказать, что ТОТАЛЬНОСТЬЮ СЛОВА РУССКОГО можно описать даже сексуальные
переживания без единой пошлости...