Прошло, полгода как я присягнул на верность армии, правительству, Родине. Присягая, я много чего наобещал вышеперечисленным структурам, и что характерно, честно выполнял обещанное. Армия и Родина, заполучив меня в срочное пользование, обо мне забыло напрочь, как говорится у семи нянек дитя без глазу. Забыли они самое элементарное, но необходимое и святое, покормить бойца.

Сытая,чистая и теплая учебка закончилась и меня закинули в Казахстан, где мы строили вторые пути железной дороги Москва-Ташкент.Несли цивилизацию отсталым народам подыхающего к тому времени Союза.Остатки сухпая и деньги были пропиты по дороге, и попав впервые в столовую части я был шокирован внутренним миром увиденного,такой разрухи и грязи мне еще не довелось лицезреть.Развернувшись на 180градусов на входе, я ещё на сутки выпал в голодную прострацию.

Но голод не тетка, а жрать хотелось так, что мой ливер крутило как на центрифуге. Пришлось идти харчеваться. Строем и с песнями в нашей части никто не ходил, а шли по натоптанной в сугробе дорожке на вонь, которую издавала полупрокисшая и полупротухшая капуста, из которой готовили популярное в Польше блюдо бигус, на завтрак, обед и ужин.

Столовка влачила жалкое существование, это был грязное и дырявое строение, в котором правили бал прапора. Ремонтировать пищеблок никто не собирался, так как давно гуляла средь вояк весть о том, что часть переводят в другое место и выделенные на ремонт средства давно и бесповоротно разворовали.

Кормёжка была скудна и неаппетитна, кроме бигуса, давали варево из сухого картофеля темно коричневого цвета, серую кашу из неизвестных природе злаков и пойло бледно жёлтого цвета, которое армейские юмористы называли, ласковый ЧАЙ. И хотя на территории части был собственный свинарник, мясо бойцы не видели даже по великим праздникам, ибо свиней и свинину несли все. И что не откомандовал себе комбат, то по приказу ушло к замам, и что не сожрали ротные, то спиздили прапора, далее дембеля, деды и всякие старшины-сержанты.

Причём при абсолютном большинстве выходцев с Кавказа и Средней Азии, ни кто из них не брезговал ни свининой и ни алкоголем. На вопрос, а как же Аллах смотрит на это безобразие, муслимы отвечали, у нас на крыше много снега и он не увидит, или, мы водку пьем ночью, когда Аллах спит. Простому солдатику даже обглоданной кости не доставалось, и с ржавого половника в мятые алюминиевые миски падала тёмно-коричневая субстанция видом напоминающая блевотину.

Иногда попадая в наряд на свинарник, я наблюдал забавную картину, свиньям вываливали объедки из баков, то, что не доели бойцы. Привередливые хрюшки долго обнюхивали полученные «деликатесы», некоторые отходили, кто-то, пожевав, выплевывал, самые голодные нехотя ели. Счастливых пятачков я в тот момент не наблюдал.

Но есть что-то надо, а, то можно поставить кирзачи в темный угол. Кирзачи кстати во время сна мы ставили под ножки кроватей, а бушлаты раскатывали под матрасы, что бы дембеля не пропили. Что делать? Что делать, говорили вожди и писатели. Что делать,под урчание пустого желудка, вопрошал и я. На этот непростой вопрос ответил мой кореш Грек из Москвы. Греком он назывался, потому что был полукровкой, отец которого приезжал в Союз в командировки из Греции. В одну из таких командировок и был изготовлен мой будущий однополчанин. Посылки. Посылки из дома нам и своевременная информация другим бойцам.

Те посылки, что приходили нам, оперативно сжирались и выпивались (иногда по большому везенью и выкуривались) нашей весёлой компанией. Про бандерольки приходящие другим, мы узнавали от приятеля, работающего при штабе писарем, и сливали эту информацию везунчикам. Они нас благодарили получаемыми продуктами, а иначе, если узнавал кто-то другой, то могло и никому не достаться т.к. служба проходила в полустроевых войсках, где на одного славянина приходилось до десяти нацменов, прожорливых на редкость.

Эта бесценная помощь из дома и помогла дожить до весны, а там нашу часть, как и обещали, перевели в другое место, поближе к Байконуру и к более-менее нормальному кормлению, но это уже другая история.

С Уважением.