9

-Каждая из нас в океане.
-А это в каждой из нас должен быть океан.

Снова у него не получилось цельного повествования. Вот почти финал:

“И что в конце концов? А как и тысячелетия до этого – ничего! А почему что-то должно было произойти, перерасти в нечто большее; регрессировать или поменять качественную составляющую? Кто обещал перемен? Ожидание от жизни чего-то необычного мешает увидеть её саму. Я и написал про участие в каких-то придуманных действиях, только потому что наяву было болото. Никакого движения. А мне и не хотелось реальных движений – они непредсказуемы. Их не просчитать. Даже самому великому романисту не описать самый типичный день во всей его красе. Много раз я слышал утверждения, что каждый человек – это отдельно взятая вселенная. Да только разглядывая своё окружение я всё чаще начинал думать, что это всё вселенные до Большого Взрыва.

Вот и встретил я человека, о котором мечтал. И что? Одинокие волки при встрече начинают грызть друг друга. У Ницше есть про нас точная фраза. Именно фраза; не более. Гегель был богом для многих, а Шопенгауэр называл его болтуном и тупицей. Так вот эта фраза звучит так: чем ближе люди, чем меньше между ними пропасть, тем сложнее кинуть мост. Вот у нас и не получилось. Мы нашли друг друга и, испугавшись, оттолкнули. Я с самого начала понял, что не смогу с ней как с девушкой. Это сейчас даже не попытка себя утешить. Самое смешное, что с тех самых пор, как я захотел видеть саму жизнь, я перестал в ней жить. Стал сторонним наблюдателем себя, своих действий и эмоций. Стал как говорят экраном. Передающим устройством; посредником между самим собой и миром. И в мир не перешёл, и из себя вышел. Умудрился.

А чем её жизнь лучше? Она её и ненавидит, потому что считает, что заслуживает большего. А с чего это? За счастье нужно биться! Иногда по иронии битва за счастье и становится самоим счастьем. Хватит ждать, что кто-то придёт и надарит конфет. Пора бы и самим постараться. Но это уже не обо мне. Я выстарался уже: начал внимательно разглядывать жизнь – стал неуверенно щупать почву вокруг себя; да так увлёкся, что утрамбовал её своими шажками в бетон. А потом в бессилии упал и расшиб об него голову. Она же недовольна, что живёт в маленькой квартирке, парень у неё водитель автобуса и ждать лучшего не приходится. Остаётся смириться. Больше ничего. Мне кажется, что моё решение и ей поможет. Она перестанет бояться действовать. Мы всё время думаем, что наша собственная жизнь нечто волшебное, могущее горы свернуть(в первую очередь в пользу нас самих). А вдруг ваша жизнь лишь маленький кусочек чужой жизни. Может смысл её заключался в минутном воздействии на мысли и чувства других людей, и это максимально полезное её применение.

Такие люди как мы больше всего боятся быть хорошими средними ребятами. Это хуже, чем быть откровенным подонком. Середнячки – это удел недалёких. Вот и она загрустила; жажда губит её. Её душа плачет всё больше и больше; она из неё пьёт и только сильнее растравливает жажду на будущее. Пьёт и корчится, пьёт и блюёт; и снова пьёт. Может мне удастся напоить её, хоть и кровью. Провинциальная девушка, каких миллионы: неприметных и одинаковых. И она среди них, и ведь никто(почти никто) даже не догадывается, что за мощь внутри неё. Понятно, это обидно: притворяться хромым на встрече паралитиков, в то время как больше всего хочется гонять мяч; и есть возможность. Вот только ты постоянно думаешь о гневе не умеющих ходить и об их зависти к умению бегать; и высмеиваешь с ними тех, кто носятся как дурные.
Я ухватился за неё как за спасательный круг. Не разглядел тогда, что судьба в её лице кинула мне алюминиевый обруч.”

На этом его записи заканчиваются. Я обязательно спрошу маму о вырванной странице и зачёркнутых словах. Летом 2012 он просто пропал без вести. Резко и без объяснений исчез из жизни окружающих людей. Скорее всего он поступил именно так из гуманности. Ведь пока не найдено тело – есть надежда. А надежда главный повод жить. Выкладываю последние его записи. Они были отдельно:

“Что произошло с рецепторами? Уже почти час я лежу и слушаю музыку; а состояние до сих пор как будто вешу над кроватью, считанные миллиметры не доставая до поверхности. Слушать музыку в таком состоянии просто наслаждение. Игорёк недавно ушёл. Во мне чуть водки, кокаин и хорошая трава. После ухода Игоря я добавил её ещё. Трава без кокса, именно эта что сейчас во мне, ебашила так, что страшно становилось. А кокс щас её припёр как стеной. Теперь у меня есть опора и возможность высоко размышлять. Кокс придаёт травным размышлениям неимоверную уверенность. У меня каждая мысль подобна плите, на которой высечены мудрости, коих люди до сих пор так и не дошли. Жалкие животные. Причём мысли эти как следует поймать и проанализировать не удаётся, но уверенность в них поражает. Как же люди не додумались до этого? Ведь они работали сообща; и столько времени. Хуй знает. Я лежу и знаю, именно не догадываюсь, а знаю, что выгляни в окно – увижу маму возле машины. Возле белого Кайена. Неужели мне нравится белый Кайен? Не знал до этого; ну ладно, поверю. Не в моей компетенции сейчас сомневаться в собственных ощущениях – я уверен в них как никогда. Ведь я знаю, что она там, по другому и быть не может. Но не выглядываю, дабы не испортить ей сюрприз: она то думает, что я не в курсе. Хе-хе. Потяну ещё удовольствие; нам обоим. Понимаю, что главный прикол кокаина – предвкушение. У меня мамки(соскучился видать), у кого-то предвкушение чего-то ещё. Наверно можно его синтезировать и продавать в уже прорисованных упаковках: один допустим для ожидания покупки дома; другой для создания семьи, победы в соревнованиях. Кому что нужно.
Только сейчас я наконец понял, что мозг не главный. Ведь мне понятно, что меня прёт. Это не настоящее моё состояние. Это отклонение, а мозг прётся. Значит есть во мне что-то выше мозга, что в таких ситуациях и берёт управление на себя, пока ответственный работник в неадеквате. То есть мозг лишь исполняющий обязанности. Он властен лишь над органами. А что же выше его?
Я лежу и прусь, и даже не знаю, что завтра узнаю о смерти брата  лучшего друга; и от бызвыходности и отчаяния снова накурюсь в дрова; что во вторник впервые буду ехать из дома Тани на 38 автобусе, а выйдя на 8 Стрит, впервые за шесть лет по собственному желанию куплю кофе. И в ближайший вторник у Тани будет экзамен, у меня поездка, а у Димки похороны. Каждому своё. Он даже никогда и не узнает насколько сильно повлиял на мою жизнь.

Выключил плеер, снял наушники и испугался от какого-то шума. Прислушался. Ха-ха. Серун херов: это же вентиляция в ванной работает.

Часто, когда я накурен, то мне кажется, что у травы есть своя волна, на которую и выходишь посредством её же. Что-то типа WiFi. И те, кто хоть и рядом, но не подключены, не поймут. Вот тогда этот бухой Виталик и был не в тему.

Они танцуют передо мной. Обе в платьях из моей кожи. Сучки. Танцуют вульгарно, поочерёдно поддерживая друг дружку. Там, где сознание обычно ищет отдыха от одиночного их применения, сейчас оно не может ни за что ухватиться, опереться и отдохнуть. Водка ебашит там, где трава не достаёт, и наоборот. Иду в ванную умыться и с ужасом смотрю на свои глаза: есть опасение, что при следующем моргании из глаза потечёт кровь.

Сижу накуренный в жопу и трапезничаю. Тут замечаю рядом с собой себя второго. Он[Я] так нагло себя ведёт. И я всем нутром понимаю, что он хозяин, а я лишь временный. От осознания этого мне становится обидно. У него ехидная улыбка, но что поделать, если нас двое. Или больше? Постоянно путаюсь.”


-Как ни старайся, а не поднимешься выше поверхности.
-Мне удавалось.
-И как же?
-Просто получила веслом под зад.