Почему Он не возвращается, понять не мог никто. Аппарат работал исправно, все жизненные показатели были в норме, но Он уже третий раз застревал в пограничном состоянии. Там от аппарата уже ничего не зависело. Ему было необходимо просто открыть глаза. Вернее даже так – захотеть открыть глаза. Но уже полгода Он находился в коме. Раз за разом из пограничного состояния Он опять переходил в прошлое.

Так продолжаться дальше не могло, это было слишком дорогое удовольствие. Финансирование, выделенное на эксперимент, давно закончилось. Аппарат надо было отключать… А у Него оставалась жена и годовалая дочь.

Три месяца Александр Иванович Кулебяка, учёный с мировым именем, бегал по всевозможным инстанциям, обосновывая необходимость финансирования и продолжения эксперимента. В результате чего, не стало ничего – как несмешно каламбурил сам Александр Иванович.

Итогом  хлопот Александра Ивановича стала  продажа им собственной квартиры, и скандал и развод с супругой. Дети у него уже были взрослые и жили отдельно. Когда они узнали, что отец продал квартиру в Москве и, обманом завладев частью, принадлежащей матери, истратил всё на свои сумасшедшие опыты, они просто перестали звонить и общаться. Бывшая супруга уехала жить к дочери в Волгоград.

Но деньги от продажи квартиры были для его научного эксперимента, как мёртвому припарка, потому, что выхода не было. Продолжать поддерживать работу аппарата, ожидая, когда же Он все-таки соизволит открыть глаза, было бессмысленно. Надо было идти туда и разбираться в причинах. Надо было понять, почему Он возвращается в прошлое. Надо было самому оказаться, как минимум, в пограничном состоянии, чтобы иметь возможность всё выяснить.

Но Александр Иванович не мог этого сделать, потому что, во-первых, работать на аппарате, так как его создатель, не мог никто, ни один из ассистентов не справился бы с задачей, а во-вторых… во-вторых, его немолодой организм просто не выдержал бы перегрузок. Положение было безвыходным. Других желающих прогуляться в прошлое, при виде  изъеденного пролежнями тела первопроходца-невозвращенца, не было.

*  *  *   
Гена согласился на подключение к аппарату только со второго раза. Гена был смышленый тридцатилетний героиновый наркоман. Первый раз он взял деньги и пропал на месяц. Сейчас, когда до полной остановки аппарата оставалась неделя, он пришёл второй раз. Но,  уже наученный Александр Иванович, авансов давать  не стал, сразу же отобрал расписку, о добровольном участии Гены в научном эксперименте и предупреждении о возможных последствиях, и приступил к подробнейшему инструктажу.

- Вы поймите, Гена, риск минимальный, мы вас ни в какое прошлое запускать не собираемся, Ваша задача – войти в пограничное состояние, дождаться там Его появления, переговорить и вернуться – всё… Если вы выясните причину его возращений в прошлое, вы спасёте ему жизнь. Понимаете? Вы спасёте жизнь человека…
- Да плевал я на этого человека, дядя, мне бы себя спасти, - в предчувствии ломки Гена поторапливал учёного, надевающего ему на голову каску с какими-то присосками и антенками, - спрошу и выйду, только бабки, чтобы уже готовы были, у меня времени нет…

*  *  *
Гену отпустило как-то сразу – пограничное состояние, оказывается, благотворно влияло на организм наркоманов.
- Надо будет не забыть, этой сумасшедшей  Кулебяке рассказать про лечебный эффект, - подумал Гена и начал осматриваться.

Пограничное состояние оказалось сферой в диаметре около пятидесяти метров, стены которой изнутри напоминали светящиеся пчелиные соты, мелькающие как маленькие экраны телевизоров. В каждой из них одновременно показывали разные фильмы.  Гена находился как раз в центре этой сферы. Стоило сосредоточить внимание на каком-либо месте сферы и изображение приближалось, фигурки увеличивались, доходя до реальных размеров, появлялся эффект 3D, потом 5D, зритель начинал чувствовать ветер, брызги, запахи и… наконец оказывался внутри происходящих на экране событий. Сфера медленно и незаметно засасывала, как трясина.

Примечательно, что в пограничном состоянии не было возможности определить, где низ, а где верх. Как только, Гена начинал смотреть под ноги, его разворачивало, приближалось изображение, находящееся под ним, и, соответственно, верх и низ меняли позицию. Примерно как у космонавта в космическом корабле – ни пола, ни потолка нет. Но надо сказать, что чувства невесомости не было. Когда он не смотрел под ноги, он чувствовал опору.

Гена помнил инструкцию – нельзя сильно сосредотачиваться на изображении, иначе засосёт в реальность прошлого. Он очень быстро научился управлять пограничным состоянием, доходя до крайности и затем, возвращаясь в центр сферы.
Кроме того, он понял, что для того, чтобы увидеть нужный временной период, не обязательно вертеть головой, пытаясь его найти на огромном сферическом экране в мелькании множества изображений, достаточно было подумать о том времени, которое он хотел увидеть, и его как-то само собой разворачивало в нужном направлении и начинало приближать.

Одновременно с этим, Гена отлично понимал, что ему, чтобы вернуться в реальность достаточно открыть глаза – захотеть открыть глаза. Он чувствовал это, но возвращаться не хотелось. Ломок не было и вроде бы уже не предвиделось. Не возникало желания, ни есть, ни пить, ни сходить по большому или маленькому.
Было интересно.

- Интересно, сколько мне придётся его ждать, - подумал Гена, - может пока Бородинское сражение посмотреть?
Стоило ему подумать, как его моментально развернуло, и взгляд попал прямо в маленькую пчелиную сотку, в которой происходило сражение. Изображение постепенно стало увеличиваться, он почувствовал, как проскакавшая мимо него группа «уланов, с пестрыми значками» обдала его ветром и специфической конской вонью. Все становилось слишком реально. Гена вспомнил лежащее на кушетке истощённое тело первопроходца, и стало страшно – не дай бог, засосёт также. И вот он опять находился в центре сферы, а изображение Бородинского сражения быстро уменьшилось.

- К тому же могут ещё башку отстрелить, - вдруг осенило Гену, - вот интересно, если погибнешь в прошлом, в настоящее вернуться сможешь? Лучше не рисковать, лучше куда-нибудь в мирное время посмотреть, например, как Екатерина Вторая с Орловым трахалась.
И тут же его опять развернуло как-то не налево или вправо, не вверх или вниз, а наискось,  и перед глазами действительно оказался маленький экранчик, по которому показывали порнофильм.

Актриса на роль главной героини была подобрана режиссером явно неудачно – Гена почему-то считал, что Российская Императрица должна обязательно быть высокой, красивой женщиной с большими грудями и шикарной задницей.  В его понимании огромной страной должна была руководить огромная Императрица. На поверку Екатерина была невысокой толстой бабой с маленькими сиськами. Большой у неё оказалась только жопа.

Но трахалась она действительно страстно, - свежевыловленная рыба, борясь за свою жизнь на берегу, не могла бы подмахивать более активно. Орлов же действительно оказался великаном, и несуразность их пропорций делала ситуацию комичной. Императрица стонала и кричала – Ещё!… ещё!… ещё!... милый!... милый!... милый!... еще!... ещё!... ещё!...
- Вот, казалось бы, императрица, а орёт всякую херню, как простая баба, - вспомнил Гена свою бывшую жену, и у Гены встал.

*  *  * 
То, что произошло в следующее мгновенье, врятли смог бы описать Лев Толстой или Герберт Уэллс, и дело не в ограниченности их литературного таланта. Дело в том, что Гена… просто обгадился.
Когда Гена ощутил эрекцию, и осознание опасности погружения в прошлое вернуло его в центр пограничного состояния, раздался оглушительный взрыв, и из одной из сот-экранчиков прямо в лицо Гены вылетело изуродованное человеческое тело в солдатской гимнастёрке времён Великой отечественной.

- А-А-А!!! – истошно заорал Гена, максимально раскрыв рот и выпучив глаза. При чём, от страха, размер его выпученных глаз не многим уступал в диаметре ротовому отверстию, а волосы встали дыбом, как колючки обиженного ёжика.
- А-а-а!!! А-а-а!!! А-а-а!!! – истерил Гена, делая небольшие паузы между криками и неотрывно глядя, как тело, остановившись прям перед ним в центре сферы, начало правой рукой поправлять оторванную часть своего черепа с левой стороны. Помочь себе левой рукой оно не могло, т.к. рука тоже была изуродована – она была почти полностью оторвана в плече и болталась буквально на коже и гимнастёрке.

- У-и ы а-о, ы-у-а, - сказало тело разорванным ртом с видневшейся белой костью нижней челюсти и окровавленным куском языка, и Гена заметил, что в том месте, где правая рука присоединила к плечу левую, недостающие ткани человеческого тела постепенно восстанавливаются. Тело заживало на глазах.

- Хули ты орёшь, придурок, - грубо  повторило тело, уже полностью восстановившейся нижней челюстью и языком, - ты кто такой?
- Я Гена, новый научный сотрудник, меня за тобой прислали, - Гену трясло.
- Кто прислал?
- Ну, этот… сумасшедший… Кулебяка что ли… денег обещал… я должен тебе помочь вернуться.
- Куда помочь вернуться?
- Куда?! Туда! В настоящее.

*  *  *       
Александр Иванович внимательно следил за показаниями приборов – по большому счёту отправление Гены-наркомана в пограничное состояние было авантюрой. Ведь когда Он появится там, не было известно никому.  Александр Иванович надеялся исключительно на собственную интуицию и удачу. За полгода Он вышел в пограничное состояние только три раза. Оставалась неделя до полного отключения аппарата, и Он просто ДОЛЖЕН был появиться.

О том, что Он вышел в пограничное состояние, опережая показания приборов, сообщила жуткая вонь исходящая от обосравшегося наркомана.
- Фу-у-у, - брезгливо поморщился Александр Иванович, - ну вот почему ему не сделали очистительную клизму перед опытом?! Ну что за ассистенты мне достались. Никому ничего нельзя доверить. Хочешь сделать что-то хорошо – сделай сам, - раздражённо подумал Александр Иванович, опять погружаясь в показания приборов.

Это была удача – Он вышел. Теперь надежда была только на Гену. На наркомана Гену. На счастливчика Гену. По паспорту он был Геннадий Аркадьевич Счастливчик. Александр Иванович очень удивился такой редкой фамилии, проверяя паспортные данные указанные в расписке, - Ну, может, с такой то фамилией повезёт, это ж не Кулебяка - обречённо подумал Александр Иванович, глядя на трясущиеся руки наркомана, - не выяснит причин – не получит гонорар, хватит с него и аванса.

*  *  * 
- Тебе надо просто открыть глаза, надо только захотеть и ты вернёшься, - Гена, честно исполняя указания Кулебяки, пытался провести инструктаж.
- Я помню инструкцию… я пока не хочу… мне нужно назад… там война… я должен помочь… у меня времени нет, - солдат развернулся, пытаясь сосредоточиться на экранчике из которого он только что вылетел в расчленённом виде.
- У него нет времени в машине времени, дебил, - подумал Гена и схватил солдата за рукав, - Стой! Кому помочь? Война закончилась. Мы победили, очнись, мы уже-е-е по-бе-ди-ли!

Солдат резко развернулся, выкручиванием высвободил захваченную Геной руку, и вцепился ей в рукав наркомана. Второй рукой захватил и крепко сжал его кадык и бешено прошипел ему в лицо, скаля зубы и плюя слюной - Мы?! Ты победил?!! Кого ты можешь победить?!!!
Солдат оттолкнул Гену, и тот схватился за повреждённый кадык, пытаясь отдышаться и сглотнуть собственную слюну.
- Ты пойми, ты уже полгода в коме находишься, - обиженно прокашливался Гена, - ты скелет, кожей обтянутый, в тебе дырки гнойные, аппарат через неделю отключат, ты умрёшь, если не вернёшься.
- Умирать не больно, я уже три раза умирал. Жить больно… особенно, если бессмысленно.
- Да мне плевать, хочешь подыхать – сдохни. Кулебяке нужно знать причину. Он мне денег не заплатит, если я ему не объясню.

- Да тут и объяснять долго нечего, там война идёт, с фашистами воюем, я уже три года в самом пекле, на передовой, в рукопашную пять раз ходил, ранение имею, в госпитале лежал, а тут деревню какую-то взяли белорусскую, а там, в хате детей шесть человек мал-мала меньше, я от той хаты метров на десять успел отойти, на моих глазах все погибли, артобстрел начался, прямым попаданием хату разнесло, вот кукла от них осталась, - солдат вынул из нагрудного кармана гимнастёрки перевязанную маленькими платочками соломенную куклу.

- Вот я туда и возвращаюсь, я их из этой хаты вынести пытаюсь, сука, вот почему-то до начала артобстрела попасть не могу в хату, вот уже который раз момент упускаю, и под обстрелом гибну.
- Ну, значит не судьба. Ты ради чего упираешься то? Брось.
- Что значит брось?!... Что значит не судьба?!... Это же дети… Я четверых уже вынес… Всего двое осталось, пацан с девчонкой… Не судьба…
- У тебя же жена, с дочкой там... ждут…
- Я помню… я успею… иди… -  солдат раздражённо посмотрел на Гену.
- Ой, да пошёл ты… придурок, - смирился Гена, медленно закрыл глаза и тут же растворился  в воздухе.
Солдата резко развернуло лицом в направлении нужного экранчика, и, сосредоточившись на изображении, он начал приближаться к сфере.
- Помоги мне, Господи, - перекрестился солдат…

*  *  * 
- Придурок, придурок, - психовал Гена, уже раскрыв глаза на кушетке, - слышь, дядя, его как зовут то? – бесцеремонно обратился он к Кулебяке.
Александр Иванович, нетерпеливо ожидавший возвращения Геннадия, и уже изгложенный желанием наброситься на него с вопросами, вдруг резко осёкся и смутился, - А вы не спросили его? Вы знаете, Гена, случилось недоразумение, я потерял его расписку… вот помню – прочёл, сверил с паспортными данными, вот помню имя очень распространённое, толи Вася, толи Ваня. Он в расписке указал, чтобы гонорар, если что, выплатили его жене. На следующий день, перед экспериментом про ребёнка тут долго своего рассказывал, дочка у него, видно души в ней не чает… Мы только когда его отправили – кинулись, а расписки нет, может, я куда засунул, может, уборщица убрала. И не помнит ни кто его имя, и не знаем, кому деньги отдавать, если что…
Александр Иванович замолчал, раздосадованный на собственную оплошность.
- Ну, рассказывайте, рассказывайте, что ж вы молчите то?!!! – пришёл в себя взбалмошный учёный…

*  *  *   
- Ради чего?... ради че-го?... – задумчиво шептал обосравшийся наркоман Геннадий Аркадьевич Счастливчик. Он шёл по улице с оттопыренным карманом, в котором пачка купюр, разорвав банковскую ленточку, обещала ему счастье. Не надолго, где-то на неделю – полторы.

P.S.
- Как пацанёнка то запишем, товарищ капитан? Как зовут тебя, счастливчик? Каша-каша, каша-аркаша. Лопочет что-то не понять. Кушай кашу, малой. Кушай кашу, как Аркаша. Во, Аркашей тебя и запишем. А фамилия твоя пусть так и будет - Счастливчик. Это ж надо, под таким артобстрелом выжил, если бы его солдат собой не прикрыл – смерть пацану. А девчонка погибла. И документов у солдата никаких не нашли… неизвестный солдат…