Достопочтенный падонок, хотелось бы представить на твой взыскательный суд некоторые произведения (в данном случае пока одно, но концептуальное, обобщающее взгляд автора на собственное творчество) Насраллы Урусшайтанова, моего дальнего родственника, человека почтенного и весьма уважаемого.

Пара слов за автора.

Насралла-ага Сатыбалдыевич Урусшайтанов (далее Насралла) – выдающийся сын своего народа, народный акын Киргиз-Кайсацкого автономного округа своей страны, заслуженный манасчи того же округа, лауреат премии Бабай-аги, кавалер ордена Ахмеда Второзванного, член бесчисленного множества вагин и пр. Родился очень-очень давно, когда еще не было систематического образования, поэтому вынужден был усердно развивать в себе заместо систематического мышления мышление афористическое. Почти не умея писать, Насралла устно придумывает короткие стишки, или долбаи,* которые благодарный народ тут же заучивает и нараспев исполняет на базарах и в чайханах за дастраханом, любовно именуя их «насралликами». Какое-то время взад был вынужден эмигрировать с родины из-за наглых домогательств местного бая гея (именно тогда он и пришел к выводу, что гуд бай из дед бай). Ныне обитает в изгнании, духовно окормляя через интернет киргиз-кайсацкую оппозицию.

(прим. переводчика) Поскольку Насралла-ага, в силу сверхууказанных причин, плохо знает сказить русски език, его бессмертные творения даны в переводах выдающихся русскоязычных поэтов, знающих сказить русски език хорошо, таких как А. Белый, С. Черный, Б. Голубой и пр. А так как события и персоналии долбаёв, в силу их историко-эпической запутанности, перегруженности архаико-этническими образами и религиозно-мистическими аллюзиями мало понятны современному русскому читателю, переводчики, для удобства восприятия, старательно адаптируют их к современным российским реалиям, опираясь на опыт некоторых театральных режиссеров, не без успеха ставящих классические произведения древности в современных декорациях. Как говорится – да послужит ветхость новизне.

*Долбаи – изначально цикл коротких религиозно-назидательных историй и бытовых жанровых сценок, основывающихся на реальной и сакральной истории киргиз-кайсацкого этноса и уходящих корнями в глубь веков.


К любезному читателю (Насралла Урусшайтанов)



Лишь халат с утра накину — прёт мысля из мудреца!
Заповедано акыну жечь глаголами сердца,
существительными почки, междометьями кишки…
Так вот, с ливера по строчке, и рождаются стишки.

С миру нитки, с бору сосны, с вора шапка, с Мойши шиш -
неказисты, несерьезны... О, читатель, ты простишь
Насралле, я знаю это, просторечный мой язык.
Он возможно для эстета не настолько клёв и зык,

как якши строфа хайямья — долбаи не рубаи,
но эстетов шлю к хуям я, пусть корявы, но мои.
Декадентский образ звучный нужен в них, как манго в щах,
языком простым сподручней о простых вещать вещах.

Так что, друг, садись и слушай. Без туфты и пиздежу
я тебе раскрою душу, сто историй расскажу.
Про шурпу и про окрошку, авиацию и флот,
как я ранен был немножко у соседа тыря скот.

Про гордячку Шахрезаду — сам калиф с его баблом,
норовя зайти к ней с заду, что ни ночь имел облом.
Расскажу про то и это, проведу тебя окрест.
Подывись — чудовей нету раскоханых ридных мест!

Здесь и солнце ярче светит, и песок нежней шуршит,
и тихонько вторит ветер песне караван-баши.

...Эманацией эфира режет глаз кизячный дым.
В ковыли Кайрат Земфиру увлекает на сиктым.

Ах сиктым (по-русски ебля)! И склонившись до земли,
отвернут стыдливо стебли полевые ковыли.
Тут и я умолкну с песней, хай кончают в тишине.
Як казалы бы в Одессе, есть тактичности во мне.

Впрочем, сбился я похоже. Надо ж, светит серебро
в бороде на смуглой роже, а шайтан-майтан в ребро.
Так вот с детства, с парты школьной, кто про что, я про манду,
и сюжет любой невольно на сиктым переведу,

вот поди ж и съехал с темы… А хотел о Бытии -
вечно заняты не тем мы, увязаем в быте, и
в этой цепкой круговерти, словно в каменном мешке,
так и вертимся до смерти, чисто вошь на гребешке.

Ладно, ладно, хватит трёпа, увлекаюсь всякий раз.
В общем, закруглиться чтобы, и прикончить данный сказ
(начал, глянь-ка, спозаранку, кончил — ночь темным-темна):
мой яранга — твой яранга, твой жена — моя жена.

Воспевает неустанно звон бокалов и монист
автор Н.Урусшайтанов, жизнелюб и оптимист.
Для кручины нет причины, гуд-салям-банзай-ура,
ты гори, моя лучина, ты звени, моя домбра!