У меня есть друг Игорь. Не совсем обычный человек, но друзей не выбирают.
С детства Игорь рос уродливым ребенком. С возрастом его аномалии развивались, а врачи лишь разводили руками и назначали все новые генетические исследования. В четырнадцать Игорь стал карликаном  – так назвал его врач-генетик, защитивший на этом деле докторскую. Карликан - это не сказочный персонаж из детских книжек про арифметику. Это гигантский карлик, человек с одной стороны страдающий от недостатка гормона роста, с другой подверженный скачковой акселерации. У Игоря были пропорции карлика, но по габаритам он не уступал крупному мужчине.
Голова Игоря  напоминала Светильник Джека. Я не мог долго на него смотреть, паническский страх пронизывал меня до спинного мозга. Я представлял восторженные лики врачей Освенцима и невольно отводил глаза. Игорь грустно смотрел на меня, шевеля горизонтальными, почти эльфийскими ушами, улыбался и вздыхал. Бывало, он пародировал карлика из Твин Пикс, и весьма похоже. Я смеялся, Игорь тоже смеялся, но почти всегда его смех переходил в тихий плач постаревшего, но не повзрослевшего ребенка. Разумеется, Игорь рос в детском доме. На протяжении долгих восемнадцати лет, его почти ежедневно избивали, по очереди, сначала воспитатели – по праву сильного, затем воспитанники.
Сейчас, когда нам уже под сорок, мы с Игорем часто сидим в его каморке, которую выделило еще ельцинское правительство, и обсуждаем философские вопросы. Игорь знает абсолютно все о восточной философии. Мой же конек – немецкая классика - Кант, Гегель, Фейербах. Я пытаюсь отвлечь Игоря, но он все чаще говорит о карме и реинкарнации. Теперь и вовсе решил, что его сосуд кармы почти наполнен и он готов к освобождению от уродливых «телесных оков». Вчера попросил меня его убить. Молотком. Дело в том, что нужно до конца заполнить сосуд кармы – искупить страданиями греховную деятельность этой и прошлых жизней. Умереть без страданий это слишком просто и цель не будет достигнута.
Я объясняю Игорю, что это равносильно самоубийству, и не поможет – он будет скитаться в тонком теле по плотскому миру, прикованный неведомым инстинктом к месту смерти. Но Игорь говорит, что устал, и лучше быть бестелесным страждущим призраком, чем согбенным чудовищем, осознающим свое уродство.
Чего не сделаешь для друга? Сегодня у нас прощальный ужин. Мы немногословны. Молча сидим, смотрим друг на друга и плачем. Я сжимаю в руке молоток. Ощущаю тяжесть металической массы и приятную деревянную фактуру рукояти. Когда-то это было основным орудием убийства. Замахиваюсь.
- Подожди! – Игорь закрывает лицо руками, - Я боюсь!
- Не бойся, друг, - я спокоен. Подхожу и по-дружески кладу левую руку ему на плечо. Бью молотком в уродливо выпуклый затылок. Игорь кричит, плачет и начинает бредить. Наношу еще пару ударов по Светильнику Джека – речь сменяется хрипением и затрудненным дыханием, которе через минуту угасает.
    Я похоронил Игоря в саду неподалеку от его каморки. Каждую неделю приношу цветы и убираю могилку. Сегодня принес ему Махабхарату.