Юный Малинин четвертые сутки не находил себе места. Он  уже устал лежать в бледной больничной палате с одним единственным окном на третьем этаже. Со стен окоченелыми синевато-коричневыми листьями угрюмо свисала облупившаяся краска. Запах тоже оставлял желать лучшего -  пахло формалином и еще какой-то медицинской дрянью. Центральный больничный корпус был переполнен из-за гриппа поразившего чуть ли не половину населения города. Поэтому его закатали в отдаленный уголок. На весь корпус была одна единственная медсестра, которая присматривала за ним и еще за несколькими больными, находившимися в других палатах.
    «Надо же мне было так упасть» - подумал он. Несколько дней назад, выходя из подъезда, он приметил чьи то ключи, валяющиеся на ступеньках и не самым удачным образом потянулся их поднять. Врачи констатировали закрытый поперечный перелом нижней трети голени. «Долбанное любопытство, теперь еще неизвестно сколько мне здесь валяться». Духота и одиночество были сейчас его единcтвенными собеседниками. "Вот бы сейчас пару пива, да на речку с ребятами", - подумал Малинин. «Ну или пусть эта пучеглазая медсестра зайдет поговорить».  «Сеееестраа, Сеееестра!» - позвал он. Ответом ему были тишина и молчание. Он и не надеялся - было время обеда, так что она  где-нибудь на первом этаже уплетает чай с плюшками, а он лежит здесь в окружении уже осточертевших фруктов, которые принесли ему родители. «Ну почему когда болеешь - есть фрукты не хочется, а вот когда их хочешь - их нет».

    Его мысли прервал  глухой стук из-за стены. Это кто-то стучал в стену из соседней палаты. Недолго думая Малинин постучал в ответ. И опять – «тишина и молчание». Он заприметил, что сестра случайно забыла свою медицинскую тележку, когда последний раз навещала его. На ней лежали медицинские документы. Практически машинально он потянулся посмотреть что это. Неудачно повернулся и внезапно почувствовал резкую боль в голени. «Это любопытство когда-нибудь тебя погубит»,  - подумал Малинин, уже разгребая кипу бумаг на своей койке. На тусклом пергаменте он обнаружил медицинские дела больных.
«Палата номер 12 - Малинин Сергей Николаевич. Ул. Трифонова д. 3 кв. 14» - «Закрытый поперечный перелом голеностопа» - продекламировал он. Следующая папка была помечена каким то особенным медицинским  символом «Палата номер 13 - Фамилия неизвестна. ул. Трифонова д3. кв. 9» - «Термический ожог третьей (Б) степени тяжесть поражения более 90 баллов». Он еще не успел подумать о том, что этот кто-то как раз тот новенький, который недавно переехал к ним в дом и недавно чуть не сгорел в пожаре. Сказали из-за взрыва бытового газа. Точной причины так и не узнали.

    Он еще не успел подумать о том, что этот кто-то лежит как раз в соседней палате,  как из-за стены снова раздался стук. Только на этот раз стук уже не прекращался,  а усиливался. Казалось, кто-то хочет проломить стену, даже краска на стенах слегка подрагивала. С потолка отвалился огромный кусок штукатурки и упал на медицинскую тележку, окончательно смахнув с нее остатки бумаг. Под бумагами валялся блестящий предмет. Как только Малинин понял что это, на коже выступил холодный пот. Это были ключи - на брелке написано – Трифонова 14 кв. 9. Те самые ключи, из-за которых он здесь. Те самые ключи к той проклятой сгоревшей квартире на втором этаже. Нечто с другой стороны палаты все больше расшибало стену. В панике он попытался встать с кровати и позвать сестру, но боль в ноге позволила ему только упасть на пол. То ли болевой шок, то ли страх не позволили ему раньше почувствовать что в комнате пахнет газом, но сейчас видимо уже было поздно. Взрыв, раздавшийся в отдаленной черте города, вызвал небольшой переполох у пролетавших мимо птиц. Через некоторое над больничным корпусом вновь воцарились «тишина и молчание».