Был закат прекрасен и хрустален
(Облака ретировались резво).
Просыпаясь, ближе к ночи, Сталин,
Размышлял, кого б ему зарезать.

Он окинул стол тигринным взором,
В трубку раскрошил «Герцоговину»,
Где б еще устроить гладоморы?
(Точно! На Дону да Украине!)

Пил вино и взвешивал резоны.
Думалось: «В бокале может яд», но –
Вспомнил, что в ГуЛаГе – триллионы,
Тут же стало на душе приятно.

Радостно кивая головою,
Был уже готов сплясать лезгинку,
Но…опять вскипела паранойя
(Или там, про что писал Радзинский?)

Злость струилась по грузинским венам,
Мысли – просто закипали лавой.
Стал он плохо думать о военных –
Как бы их вернее обезглавить.

Может, раздавить, как давят мошку?
Или – соблюдая пиететы?
Закурил и подошел к окошку
Обозреть свою Страну Советов.

Средь руин и всяческих развалин
Весь народ в панической трясучке,
От Москвы до самых до окраин
Вся страна опутана «колючкой».

Там кругом – террор. И ужас шкалит,
Там – одни рабы (холопы, то есть).
Что там говорить…Товарищ Чкалов
В кандалах летает через Полюс.

Все дрожат – по трезвости и пьяни,
Вся страна в одной огромной яме,
И на льдине сумрачный Папанин
Потрясает ржавыми цепями.

В тюрьмах все прозаики-поэты,
В лагерях – художники-мазилы.
А Стаханов - в шахте и «браслетах»
Вырубил за сотню тонн на рыло.

Правда, есть одно «не доглядели»,
Там последний не охвачен сектор –
Берия… С девицами в постели
Трудится над ядерным проектом.

Как же так? – подумалось – вот хрень-то?!
Но потом решил чего-то вроде:
«Если посажу тебя, Лаврентий,
Я один станусь на свободе».

…Шли на север зеков вереницы,
Что там? Воркута ли? Калыма ли?
Счастье – был средь зеков Солженицын,
А иначе – правды б не узнали.

Мы бы и не знали, как дебилы:
Жили деды в ожиданьи плахи,
И в войне из страха победили,
И страну построили из страха.

Нам в цивилизацию – не светит,
От того б дерьма еще обтечь, но
Мы ж узнали, все мы - рабьи дети,
Да и сами все – рабы, конечно…