Самбист-десантник не ожидал от деда такой прыти. Пьяный Андрюха с трудом успел поставить блок, перехватил руку, рычаг внутрь, раздался хруст и Егорыч, корчась пополам, взвизгнул от боли в плече и локтевом суставе. Дед опустился на колени, теребя вывихнутое плечо, на его глаза навернулись слёзы. Нащупав на земле оторвавшийся орден, сжал его в ладони и беззвучно зарыдал. Нет, не от злости, а от обиды, как плачет обиженный ребёнок. Родственники и гости хором, как один голос, накинулись на деда: «Убийца! Ирод проклятый! Совсем из ума выжил, старый дурак!» Все кричали и толпились вокруг Егорыча и ошеломлённого Андрюхи. И только Нине стало жаль дедушку, она подошла к нему, обняла и помогла подняться с колен. Зная норов деда, Нина решила убрать нож, от греха подальше, выпавший из рук Егорыча. Быстрым движением подняла нож с пола и направилась прочь от деда. В надвигающихся сумерках лезвие ножа блеснуло среди столпившихся людей, и, обезумевший Андрюха инстинктивно, как бык на красную тряпку, не ведая, в чьих руках, бросился на него – прыжок, удар ногой, выбитый нож полетел вверх, следующим ударом руки он приложил Нину. Толпа ахнула, часть бросилась к упавшей без сознания девушки, другая к Егорычу - в здоровой руке деда взметнулась вверх табуретка.

Скорую решили не вызывать, чтоб не портить вконец и так уже испорченный праздник. Борька, выпив стакан, рассудил: «Доктора с ментами нам не к чему, у парня только жизнь начинается». Нашатырь из аптечки привёл девушку в сознание. Нину завели в дом,  напоили горячим чаем и уложили в постель. Гости тихонечко расходились. Всю ночь, потрясенный Андрюха, простоял на коленях возле кровати девушки, держа её за руку. Связанный Егорыч провёл ночь в летней кухне.

В конце июля Нина поняла, что беременна. Когда это произошло, она точно не знала – то ли в тот роковой вечер, то ли неделю спустя, когда пришла к Антоновне забирать кастрюлю. В начале сентября сыграли свадьбу. Обиженный на Андрюху Егорыч на свадьбе внучки не присутствовал, да сильно и не звали его. Постоял в сторонке возле районного ЗАГСа, издали поглядел на молодых, всплакнул, да пожелал счастья.

Год спустя, Егорыч, нянча своего правнука Егорку, подумал: «Эх… время-время, год-за два… а ведь не зря ж… всё было ж… а если б иначе…н-е-е-е-е, иначе быть не могло…. подрастай скорее, внучек, на рыбалку вместе пойдём, иль на куропатку…».