1.
В этой вонючей дыре нас было трое - я, Джилл и Кусок в туалете. Как так вышло, уже и не разберешь, да и наплевать на это, какая разница. Я зашел к одному ханыге, снимавшему здесь комнату, надо было кое в чем его убедить, а, если потребуется - навалять люлей. Но вышло так, что этого урода не было на месте, и мне, раздумывающему как поступить, присела на ухо Джилл, которая со своим приятелем - таким же торчком - жила в соседней комнате.
- Привет, одолжи на вмазку, а?
Когда их кумарит, церемонии идут лесом.
- Иди в жопу, Джилл! Откуда у меня? Пару пипеток травы могу подкинуть, а другая дурь мне нахер не нужна..- ответил я.- Неужели у Куска нет нычки?
- Не знаю, я все перерыла... Этот козел все подмел.
- А где он, кстати?..

2.
Пару лет назад Кусок приехал в столицу из какого-то мухосранска, чтобы выучиться на кого-то там, да вот не вышло, злые лакомства этого гнусного места оказались сильнее. Сперва все шло неплохо - у его родителей в карманах шуршало немало капусты, заявился он сюда упакованным что надо - прикид, манеры и все такое, в общаге жить не стал, снял квартиру в неслабом районе и принялся, типа, набираться знаний... Только ведь сами знаете, большой город, большие соблазны, тем более, что ему было, чем за них башлять. Ночные танцульки, бухло, кокс и все такое. Среди завсегдатаев заведений того сорта по любви трахаются только мухи, если же ты, типа, человек - выбери девчонку или парня, это уж кому как хочется, налей стаканчик, нарисуй дорогу или, там, колесом угости, и все в ажуре. Тут не до любви, влюбляться некогда, иначе, при таких темпах общения со всякой дурью, к причинному часу просто уже не встанет...
А вот Куска угораздило втрескаться в одну фильдеперсовую кастрюлю - уж не знаю, какая такая она была, говорят - полный фарш... Нда... Ну и, понятное дело, с лавэшками у Куска сразу начали возникать напряги - любовь нынче дело не дешевое, это тебе не разок-другой в туалет кого-нибудь стаскать, тут каждый раз карманы выворачивать приходится, особенно при запросах подобных дамочек. Вот Кусок и выворачивал, пока мог. А потом у его родителей прогорел бизнес, а, немного погодя отца грохнул инсульт и он отправился прямиком в однокомнатную минус-первого этажа на собственный участок два на полтора в центре города. На похороны бесценного - теперь уже и в прямом смысле - папаши Кусок не поехал, отболтался сессией - просто боялся оставить свою дырку в одиночестве. Не то, чтобы он был Квазимодо, но ведь свято место пусто не бывает, а желающих оказаться на месте Куска хватало, и зелени у них куры не клевали.
Перед тем, как скопытиться, Кусок-старший скинул остатки своих полумертвых активов, поэтому, хоть поток зеленых, получаемых Куском от матери, и оскудел, но не иссяк, что позволило ему еще какое-то время удерживать свою куклу. Когда же все упало настолько, что ему пришлось сменить жилье и перебраться-таки в общагу, стало ясно, что их оперетте осталось меньше одного акта. Занавес дали, когда Кусок предложил своей сикавке прокатиться на общественном транспорте - она просто послала его во всем известном направлении, в максимально доступной форме дав понять, что пресловутые помидоры безнадежно завяли.
Вскоре Куску пришлось распрощаться и с клубами - ни на вискарь, ни на кокс даже себе зелени не хватало, не говоря уж о том, чтобы платить за двоих. Теперь день у Куска начинался после обеда - продирая шары, он забивал пару пипеток травы, если совесть просыпалась вместе с ним, шел на уроки и кое-как перебивался до вечера, если нет - просто валялся в комнате обдолбанный, но, при любом раскладе, вечером срывался на какие-нибудь дешевые танцульки - с амфетаминами и непритязательным бухлом вроде коньяка за семь долларов бутылка. Вроде, там он и познакомился с Джилл - в общем-то, смазливой и не самой бестолковой - оторвой без особых целей и занятий - самое то для него, потому, что иных занятий, кроме как закидываться дурью, у него уже почти не осталось, да и цели были те же.
Один раз он сгонял на каникулы к матери, но его тонкая натура не выдержала провинциальной скуки, а главное, разлуки с химическими раздражителями центральной нервной системы, поэтому, смывшись от материнских глаз на три дня раньше срока обратно, типа, на учебу, в дальнейшем он ограничивался лишь бодрыми письмами, которые так хорошо пишутся, когда амфетамин начинает действовать и тебя херачит не по-детски.
Однако, денег становилось все меньше, мать Куска даже устроилась на какую-то там работу, но концы с концами пока еще худо-бедно сходились. Сам Кусок тоже куда-то устроился, но ненадолго, ведь начальникам надо было быть совсем уж полными кретинами, чтобы не понять, что их новый работничек - почти безнадежный торчок.
Дальше - больше. Летом, во время очередной сессии, Куска отчислили из богадельни, где он все это время портил воздух, и общагу пришлось покинуть. После отлучения от коммунальных благ высшего профессионального образования Кусок окончательно объединил усилия по прожиганию жизни с Джилл, поселившись вместе с ней у ее братца. Тот обитал в редкой унылости районе, утыканном четырехэтажными неоштукатуренными домами с плоскими крышами и закопченными местами стенами, с выпавшими и щербатыми от старости красными кирпичами, без лоджий и балконов, так что в подъездах были развешаны жестянки и расставлены ржавые ведра, забитые окурками, причем порой под их массой уже и ведра-то было не видать. В общем, в такое гнусное месте можно было ехать разве что подыхать, только уж никак не жить, да там итак подыхали - обитатели этих развалин сплошь были либо потребителями веществ, либо одинокими стариками.
Так вот, родственничек Джилл одновременно и барыжил дурью, и ширялся, поэтому, неудивительно, что в жизнь Куска отныне вошел его сраное - кому величество, кому ничтожество - героин. Чему ж удивляться - братцу было выгодно иметь стопудовый сбыт под рукой, к тому же, теперь у него появились шестерки на побегушках и все такое. Сам он теперь из квартиры вылезал лишь по необходимости. Что и говорить, героин быстро превращает человека в беспринципную скотину, так и Кусок с Джилл живо растеряли последних приятелей, прочухавших безнадежность этой парочки. Да и между собой они срались каждый день, когда сидели на голодном завтраке - Джиллин братец иногда пропадал, и им приходилось перекумариваться Коаксилом и прочей дрянью, а, если с деньгами совсем было напряжно, чуть не дрались из-за последней ватки.
Теперь мать писала Куску на этот адрес, но отвечал он редко и скупо - у того, кто сидит на системе, свободного времени не остается, все съедает героин. Сначала он ищет денег, потом - вмазывается и торчит, затем кое-как спит и снова ищет деньги. Причем их поиск занимает львиную долю жизни торчка. Да и писать, в общем-то, было нечего.
Хрен знает, сколько б еще тянулась это унылое говно, если б за два дня не произошли две фигни. Во-первых, мать Куска ухудшила свои жилищные условия, скинув прежнюю навороченную хату и перебравшись на площадь поскромнее, выслав часть нехилой доплаты Куску. Во-вторых, на следующий день братец Джилл, намыв где-то фентанила, не рассчитал дозняк и получил билет до преисподней. В один конец, само собой.
Еще не успели остыть его копыта, как Кусок с Джилл оперативно свалили с этой вписки, прочухав, что у многих могут возникнуть к ним вопросы, отвечать на которые им не хотелось.
Купив газетенку, они сняли по объявлению комнату, даже завязать пытались, но мы-то знаем статистику...
Таяли деньги, росли дозняки. Написав однажды с нового адреса письмо матери, Кусок совсем забил на это дело, видимо, совесть его к тому времени окончательно склеила ласты за ненадобностью...

3.

- В туалете... Хочешь его увидеть?
- Да не особо...
- А зря, ты глянь, там незаперто. И травы дай, пока уж добрый...
Я отсыпал ей зеленки и протянул пипетку.
- Развлекайся, детка...- Она ушла в комнату.
Кукушка у нее была сбита напрочь.
Я открыл дверь нужника и увидел Куска.
Больше всего Кусок напоминал дрова, наваленные как попало – одна рука так, другая – с болтающимся шнурком - этак, с ногами была та же фигня. Голова застряла между стеной и унитазом так, что и в кино не увидишь. Рядом была разбросана вся наркоманская филармония – инсулиновый баян, ложка, зажигалка, клок ваты…
Пульса у Куска не было, да и температурой тела с ним могла посоревноваться разве что замороженная курица. Из кармана его футболки торчал сложенный вдвое лист бумаги, исписанный округлым почерком. Я вытащил его и ушел в комнату.
Джилл уже выдолбила траву и, сидя на полу, дымила сигаретой.
- Давно он так?
- Понятия не имею…- Она рылась в сумке, видавшей времена и получше.- Проснулась полчаса назад, пошла отлить – а там это туловище… Ни крошки, гад, не оставил!
- Компетентных товарищей вызвала?- спросил я.
- Неа... Нахер мне эта морока? Сейчас докурю и свалю отсюда...
- Куда еще?
- К предкам, наверно... Оформлюсь на Нарконон, перекумарю, работать устроюсь...
- Ты сама-то в это веришь?- насмешливо спросил я.
- Да пошел ты...- безразлично ответила она.
- Какие же вы уроды... Неужели Кусок хотел так закончить?..- пробормотал я.
Джилл прикурила от окурка новую сигарету и вдруг рассказала все то, что я нацарапал выше.
- Пипец... Он, похоже, письмо тебе оставил, у него в кармане было.- Я вспомнил о листке из кармана Куска и протянул его Джилл.- Держи.
- Да нахрен надо...- Она поднялась и, наплевав на меня, принялась переодеваться.
Да, скажу я вам, там и смотреть-то было не на что.
- Ну, тогда сам прочитаю...- Я развернул письмо.

4.
"Здравствуй, сыночек!
Как твое здоровье, как учеба? все ли хорошо?
Ты долго не отвечал и я позвонила в институт, а мне говорят, что тебя отчислили, представляешь? Видимо, что-то перепутали, в деканатах такое сплошь да рядом, когда я училась, моей однокурснице так вообще стипендию однажды не дали, оказалось, напутали и в списки не внесли! Так что разберись там с ними, как ты умеешь, командным тоном, хорошо, сына? Отец твой лихо всех так в чувство приводил. Высылаю тебе денежку, если еще надо будет - говори, не стесняйся, мне хватает, не переживай. Я же работаю теперь, так что проживу. Учись только, пока я жива, помогу хоть, а то одни мы с тобой друг у друга остались теперь. Вчера еще заходила соседка, предложила купить участок у них в кооперативе, так, может, надумаю и овощи свои будут, да? Что посоветуешь, сыночка?
Ну, пока заканчиваю, не забывай, пиши! Целую, твоя мама.
P.S. Носки теплые еще не износил? А то новые связала, прислать, может?"

5.
В дверь позвонили. Джилл быстро натянула футболку и пошла открывать. Я выглянул в коридор и увидел на пороге пожилую женщину с двумя здоровыми баулами в руках.
- Вам кого?- тупо спросила Джилл.
- Здравствуйте!- светло улыбнулась женщина, и я понял, что день нынче будет долгим.- А Леша Кусков ведь здесь живет? Я - его мама...

06.03.2011