Андрон Филиппович Пищеблоков каждый год летал отдыхать в Египет. Причем с супругой и строго на Новогодние праздники.
Являясь весьма продуманной сволочью, Пищеблоков вывел два основных требования к выбору путевки:
1)        ехать в Египет надо зимой (летом и в родных Дрищах неплохо);
2)    вылет должен быть из Дрищей (если ехать через Москву –  обратная дорога из Резиновой домой, учитывая слякоть, грязь, мерзкие рожи таксистов, ментов, вокзальных зазывал, проводников, проституток, попутчиков, и прочую специфику современной русской зимней столицы нашей беспезды необъятной Родины – полностью и бесповоротно аннулирует все удовольствие от проведенного отпуска.

Зимой из Дрищей самолеты летали только в Турцию и Египет. Но Египет зимой – это солнце, море, пляж и пальмы. Зимняя Турция – это насморк, ветер, мокрые носки, постоянный дождь и прочий фристайл, поэтому вывод напрашивался сам собой.

В зимнем Египте Пищеблоков чувствовал себя прекрасно – сухой климат, отсутствие изнуряющего зноя на суше и противно-ядовито-разноцветных медузных нитей в прохладном море, постоянный  легкий бриз, превращающийся вечером в холодный ветер, загоняющий жизнерадостные толпы жителей Тагила  в сверкающие бары и рестораны, восточная музыка, запахи кальяна, кофе и пыльных  ковров, волшебное словосочетание «все включено» – все это успокаивало вечно мающуюся русскую душу дрищегородца.

После недельного ничегонеделания Пищеблоков с супругой решили посетить остров «Аль-хуйпоймешь», уникальность которого заключалась в том, что означенный кусок суши являлся таковым всего несколько часов в сутки – во время отлива. Все остальное время остров  находился под водой.

Выплыли на яхте с рестораном и гордым названием «Майкл Джексон». По пути бросили якорь у кораллового рифа. «Можно купайся» - благосклонно разрешил белозубый улыбчивый араб, торжественно раздав всем скрученные из полотенец купальные шапочки.   

Среди пассажиров водоплавающего ресторана выделялась красивая молодая пара из Украины. Она – длинноногая, загорелая, воздушно-белокурая, с узкими бедрами, плоским животом, огромными глазами, пугающе тонкой талией, пышной грудью и с такой совершенно блядской улыбкой на красивом лице, каковая может быть только у хохлушек – самых лучших женщин на свете. На загорелой персиковой коже поблескивали капли морской воды. 

Он был просто по-мужски красив – его внешность заставляла окружающих самцов завистливо надеяться, чтобы сей красавец оказался педерастом, проводящим отпуск с сестрой. Густая темная шевелюра, вислые плечи пловца, рельефная анатомия, ямочка на подбородке, твердый уверенный взгляд и все такое (описывать мужскую красоту, не являясь  ее поклонником, не хочется).

Глядя на хохла Пищеблоков почему-то вспомнил непутевого сына гоголевского матерого партизана Тараса Андрия Бульбу, променявшего родную семью и Отечество на хитрую польскую пилотку (польские пилотки – не хуже хохлушек, кстати). 

Вот этот самый Андрей Бульба в хищном прыжке нырнул в Красное море и пропал. Не было его минуты три. Пищеблоков, наблюдая за украинским прыгуном,  подленько надеялся, что красавчиком закусил какой-нибудь кровожадный морской гад, или хотя бы (учитывая отсутствие на поверхности кровавых пятен) затащил мускулистого героя в свою коралловую пещеру, чтобы вдумчиво съесть хохлятину на ужин.

Красавица-подруга ныряльщика тревожно вглядывалась в морские волны, закусив от волнения губу и изогнувшись в такой эротичной позе, что Пищеблоков (как и все остальные присутствующие мужики) моментально испытал желание подбежать, наклонить, задрать, спустить …. на этом месте Пищеблоков спохватился и, украдкой поглядывая на жену, как бы невзначай прикрыл оттопырившийся гульфик вспотевшей ладонью.

Через три минуты  бравый хохол шумно вынырнул на поверхность, и поплыл в сторону «Майкла Джексона», помогая себе одной рукой. На темном лице сверкал загадочный перламутр улыбки. Вторую руку Бульба прятал под водой. «Дрочит, сука !» - одновременно подумала по-русски половина наблюдавших мужей. 

Стремительно подплыв к борту «Майкла Джексона», точнее, к месту всеобщего внимания – своей обворожительной подруге – пловец, слегка рисуясь перед остальными (а кто бы на его месте не рисовался?), выдержал паузу, и, подняв кучу брызг, вытянул из воды огромную, умопомрачительно красивую, яркую раковину невиданной формы и расцветки.

Красавица восторженно взвизгнула и, приняв раковину загорелыми руками, принялась увлеченно ее рассматривать. Впрочем, девушка быстро забыла о раковине, и молодые принялись самозабвенно целоваться, заставив наблюдавшего за этой сценой Пищеблокова стыдливо отвернуться и уткнуться в восторженное лицо своей жены.

Жену Пищеблоков  любил и старался ей не изменять (шлюхи в саунах не в счет – ревновать к шлюхам в саунах – все равно, что ревновать к воде в бассейне). Поэтому суровый житель Дрищей немедленно решил дать хохлу достойный отпор. Мысль достать раковину Пищеблоков отмел сразу – во-первых это был бы баян, во-вторых, под водой  Пищеблоков, куривший с шестого класса, не продержался бы и минуты …

Хохол, надо сказать, оказался не жлобским фраером, а вполне себе неплохим парнем, охотно предложившим всем желающим сфотографироваться с морским сокровищем. Желающих было много – все женщины и часть мужчин, которым было похуй на самолюбие и на восторженные взгляды своих подруг.

Пишеблокову, однако, было далеко не похуй – выражение милых сердцу супружеских глаз, обращенных в сторону хохла, неприятно царапнуло самолюбие: «Вот курица, небось любуется этим красавчиком, завидует его подруге. Небось думает, дескать, этот-то и стройный, и загорелый, и мышцастый, и плавает, как дельфин, и раковину вон добыл, а мой – толстый, лысый, плавает, как тунец, а раковину может тока у хитрожопого араба на кило баксов выменять…».

Все эти мысли погнали Пищеблокова на самый верх яхты. Надо отметить, что «Майкл Джексон» был совсем не маленьким судном, и высота его достигала десяти метров. Самая верхняя точка яхты представляла собой маленький пятачок, на котором могло загорать одновременно три-четыре пары. Пищеблоков, втягивая пузцо и небрежно поигрывая мускульным жиром, торжественно поднялся на этот пятачок и подошел к самому краю. Здесь ножки Пищеблокова предательски задрожали – море оказалось далеко внизу, и в аквамариновой глади отчетливо виднелись длиннющие пучки игл, торчащих из не менее острых коралловых ветвей – морские ежи явно не дремали и были в состоянии радостного предвкушения принять свои объятия грушевидную тушку безумного ныряльщика.

Пищеблоков уже было собрался сделать вид, что он залез сюда позагорать, но посмотрел вниз и  увидел, что за ним наблюдает вся нижняя палуба: раскрыла рот постылая супруга, недоверчиво ухмыляются египтяне, даже провокаторы из Украины бросили заниматься друг другом и пристально наблюдают за героем. В-общем, Пищеблоков, слегка перднув от страха (хорошо, что  негромко и без подливы) сиганул вниз…
Прыжок был исполнен  в стиле «Зольдатик». Учитывая, что Пищеблоков впервые в жизни нырял с такой высоты, фигуру имел типа «Мечта людоеда», «Зольдатик» при входе в воду несколько искривился – Пищеблоков очень чувствительно приложился жопой о воду. От пищеблоковского  шлепка пошла волна нихуевых размеров – «Майкл Джексон» опасно закачался.

Вечером в отеле супруга натирала пищеблоковскую задницу пахучим кремом – жопа горела, а огромных размеров синяк еже несколько дней напоминал о  подвиге. Пищеблоков ликовал – перед глазами до сих пор стояла поощрительная улыбка украинской красавицы и потускневшая рожа ее спутника…