Погода в этот вечер была замечательная, и Сергей Иванович после работы отпустил водителя и  решил пройтись домой пешочком. Снег мягко падал крупными хлопьями и  покрывал все вокруг пушистой белой пелериной. Особенно завораживающе смотрелись снежинки, ведущие свой неспешный хоровод в ярком свете фонарей. Жаль, что горели они не все, а где-то через один.
«Я же еще на прошлой неделе издал приказ о замене всех перегоревших ламп. И где они?  Надо завтра провести совещание по этому вопросу»,  - еще успел подумать Сергей Иванович, и стремительно провалился в какую-то пропасть.
Очнулся он от боли в боку, в полной темноте. Хотя нет – над головой, примерно на двухметровой высоте светилось круглое отверстие, и через него на Сергея Ивановича также грациозно и безмятежно продолжали падать снежинки.
«Я  в колодце теплотрассы,  - сообразил Сергей Иванович. Его догадку подтвердило обволакивающее удушливое тепло, идущее откуда-то из глубины подземелья, и убегающий над головой по стене вверх ряд влажно посверкивающих  металлических скоб-ступеней.– Упал же я в него потому, что люк не был накрыт крышкой. А ведь только два дня назад  мне поступил сводный отчет по городу, что крышки есть везде. Так, чей  это район?».
Сергей Иванович, кряхтя от боли, достал из кармана пальто мобильник, стал нажимать на светящиеся кнопки.
- Слушаю вас, Сергей Иванович! – спустя минуту ответил ему густой баритон.
-  Скажи-ка мне, Григорян, ты давно был на улице Зеленодольской? – недовольным голосом спросил Сергей Иванович.
- Ну, вчера, пожалуй…- неуверенно сказал Григорян. – Хотя нет, позавчера.  А что такое, Сергей Иванович?
- Ты подписывал отчет о стопроцентном наличии крышек на люках сантехнических колодцев?
- Ну,  подписывал, - почему-то тут же стушевался невидимый Григорян.
- Так вот, дорогой мой Армен Суренович, я со всей ответственностью заявляю, что  рядом с остановкой «Аптека» крышки на колодце нет.
- Мамой клянусь, не может быть такого! – с жаром сказал  Григорян. – Мне Петрученко докладывал, а ему Ибрагимов справку писал, что везде все крышками накрыто.
- Да? – вкрадчиво спросил Сергей Иванович. – А как ты думаешь, я откуда тебе звоню?
- Вы еще на работе? - предположил Григорян. –  Ну и я еще до дому не доехал. Давайте я вызвоню Петрученко с Ибрагимовым, и мы быстренько соберемся у вас на совещании по поводу этой крышки. А завтра…
- Я не на работе! – сорвался на крик Сергей Иванович. – Но и не дома. Я сижу в колодце у остановки «Аптека». Я свалился в него, потому что здесь не было крышки! Так что быстренько разберитесь там без меня, кто отвечает за эту крышку и чтобы к утру доклад был у меня на столе. Ты меня понял, Армен Суренович?
- Вы в колодце? – с ужасом переспросил Григорян. – Так, может, сначала вас надо вытащить?
- Меня? – задумался Сергей Иванович. – Ну да, правильно. Давай собери срочно совещание по этому вопросу и об исполнении доложи не позднее чем через час. Вместе с вопросом о крышке? Понял? Жду!
И Сергей Иванович сунул трубку в карман.
- Ты чего тут шумишь, а? – внезапно услышал он чей-то сиплый голос и вздрогнул от неожиданности. – Спать, блин,  не даешь!
В темноте колодца кто-то закашлял,  зашуршал,  и в круг света, падающего через люк с улицы, вполз некто – оборванный, лохматый, клочковато щетинистый.
- Ты кто? – спросил некто у Сергея Ивановича, дыша чудовищным перегаром.  – Я тут хозяин, и я  гостей сегодня не ждал. Погоди, погоди… Я, кажется, где-то тебя видел.
Хозяин колодца приблизился вплотную к Сергею Ивановичу и, часто моргая воспаленными глазами в узеньких щелочках опухших век, внимательно вгляделся в лицо непрошенного гостя. – Никак, ты глава нашего района? У тебя еще фамилия такая шкодная… Погоди, погоди, щас вспомню. Во, Шестипалых, кажись, да?
- Вы обознались, гражданин, - открестился на всякий случай от себя Шестипалых – мало ли что на уме у этого малосимпатичного бомжа.
- Да не надо «ля-ля!» – насмешливо прохрипел бомж. – Шестипалых ты, это точняк!  Когда в городскую Думу шел, твоей рожей в городе все заборы были обклеены. Я тебя, перец, хорошо запомнил! Ну че, прошел в Думу-то?
- Прошел, - нехотя сознался Сергей Иванович.
- Молоток! – фамильярно похлопал его по плечу, обтянутым дорогим пальто из твида, колодезный жилец. – А ко мне каким ветром задуло? Я же не твой избиратель.  Заблудился, что ли?
Бомж уставился на Сергея Ивановича с хитроватым прищуром.
- Да вот, нечаянно упал. Бок зашиб.  - пожаловался Шестипалых. – Люка не было, а я, блин, не заметил. Украл,  наверное, кто-то.
- Да не! – хохотнул бомж. – Это я его оставил открытым. Жарко чего-то сегодня, не по погоде сильно топят.  Ты бы там сказал кому там …директору ТЭЦ, что-ли, пусть как-то увязывают свою температуру с уличной. А то вона как жгуг, дышать нечем!
- Так крышка на месте? – удивился Сергей Иванович. 
- Ну да, - подтвердил бомж. – Я берегу ее. Это же, считай, дверь моя. А как без двери?
- Так вы… ты здесь живешь? – спросил Шестипалых, усаживаясь поудобнее и поглаживая бок с затухающей в нем болью.
- Ага! – словоохотливо подтвердил бомж, вынимая из кармана какой-то пузырек и свинчивая с него колпачок. – Хлебнешь?
- А что это у тебя?
- Нектар! – заржал бомж, широко ощеряя редкозубую черную пасть. – Настойка боярышника это. Лекарство голимое, если не злоупотреблять.  Пей, не бойся, только на пользу пойдет.
- Не, давай лучше моего коньяку выпьем, - опасливо посмотрев на подозрительный пузырек, сказал Шестипалых. Запустив руку в грудной карман пальто, он
вынул из него тускло блеснувшую  плоскую металлическую фляжку, откинул  колпачок и, гулко отпив несколько глотков, протянул посудину хозяину колодца:
- Допивай!
Бомж понимающе ухмыльнулся и, спрятав свой пузырек, принял теплую фляжку из холеной руки Сергея Ивановича в свою, почерневшую от  грязи.
- Ну, будем! – выдохнул он в сторону и припал обветренными, потрескавшимися губами к емкости.
- Меня, кстати, Петрухой кличут, - отдышавшись, сказал бомж и протянул свою черную ладошку Шестипалых. – Будем знакомы.
Сергей Иванович отвел глаза в сторону, сделав вид, что не видит его грязной пятерни. Петруха обиженно засопел, все еще держа руку на весу. Положение спас зазвонивший в кармане пальто Шестипалых телефон.   
Звонил Григорян с докладом.
- Погоди,  Армен Суренович, - оборвал его Шестипалых. – Крышка на месте, просто рядом лежала, а я не заметил. Так что этот вопрос снимается. Ну, а из колодца я, пожалуй, сам вылезу. Мне тут помогут. Поможешь, Петруха?
- Какой это еще Петруха, Сергей Иванович? – озабоченно переспросил Григорян.
- Нормальный Петруха, - успокоил его Шестипалых, и бомж при этих словах расплылся в самодовольной улыбке. – Он и крышку на место вернет, и беречь ее будет, как зеницу ока.  Ну, до завтра, Армен Суренович… Я же сказал: сам выберусь! Все, все!
И сунул трубку в карман.
- Так ты мне так и не сказал, как тебя зовут-то, любезный? - Взболтнув фляжку и убедившись, что в ней еще немного плещется коньяку, Петруха предварительно обтер горлышко рукавом и  протянул фляжку  Шестипалых. – Фамилию-то я твою с плакатов еще запомнил, а имя запамятовал.
На мгновение замешкавшись, Шестипалых все же взял фляжку и, запрокинув голову, вылил остатки коньяка  себе в широко открытый рот, не прикасаясь к горлышку губами.
- Сергеем Ивановичем меня зовут, - наконец, сказал он, промокая губы платочком.
- Ага, Серега, значит! – покивал кудлатой головой Петруха. – Ну, держи пять, Серега!
И снова протянул свою корявую клешню гостю. На этот раз Шестипалых уже не стал раздумывать – хороший коньяк, как, впрочем, и плохая водка, как известно, имеет свойства снимать все преграды,  – а с искренним дружелюбием пожал протянутую ему руку дружбу.
- Вот так-то лучше! – крякнул довольно Петруха и снова извлек на свет знакомый пузырек. – Ну че, Серега, за дружбу? По глоточку? Да не ccы ты! Я этих фанфуриков с боярышником немеряно оприходовал, и ниче! Живой, как видишь.
- Ай, ладно! – махнул рукой Шестипалых. – Попробовать разве что…
Он осторожно плеснул несколько капель из пузырька себе на язык, почмокал, зажмурился.
- Да, не Хеннесси, конечно, - немного подумав, сказал Шестипалых. – Но я думал, что будет хуже.
И он уже смело отпил полноценный глоток и потом захлопал себя по груди:
- Ух ты! Забористая, падла!
- А я че говорил? – обрадованно засмеялся Петруха. – Петруха плохого не посоветует!
Он забрал у Шестипалых свой пузырек, допил его содержимое, но не стал выкидывать, а аккуратно положил «фанфурик» в карман.
- Дома не гажу, - поймав одобрительный взгляд высокого гостя, объявил Петруха. – Потом на улице в урну выкину. Ну че, Серега,  сгоняю-ка я в аптеку, у меня там кредит на боярышник открыт. Посидим, за жизнь побазарим. Ты мне расскажешь, как до жизни такой дошел,  а я тебе -  про свои перспективы…
- Нет, Петруха! – решительно сказал Сергей Иванович, с трудом вставая на ноги. – Позволь мне тебя угостить. Пойдем со мной в одну кафешку, тут недалеко. Вот там и потрещим за жизнь. Как, ты не против?
- А меня туда пустят?  - тоже вставая на ноги, с сомнением спросил Петруха. – Прикид-то у меня того… не совсем. Да и видуха желает лучшего.
- Со мной пустят, - уверил его Шестипалых, одновременно  берясь рукой за одну из верхних  скоб и ставя ногу в блестящем сапоге на нижнюю. – Надо будет – нас там только двоих и обслужат. Ты давай, подстраховывай меня…
Выкарабкавшись наверх из колодца, эта странная пара, под изумленными взглядами редких прохожих, аккуратно накрыла люк крышкой и степенно направилась в сторону ближайшего кафе.   
Ах, да! Чуть не забыл: затем Петруха, воровато оглянувшись, слегка приотстал, зачем-то вынимая на ходу хуй…