Был кабак захолустен, народ с бодуна.
И на скатертях ржавые пятна.
Вдруг за барную стойку подсела она,
и мне стало смешно и приятно.

Килограммы железа в носу и во рту,
как болезнь пубертатного роста.
Сквозь металлодетектор в аэропорту
ей пройти, я уверен, не просто.

В синих глазках невольно царила весна,
и цвела в предвкушении случки.
Мне по возрасту в дочки годилась она.
Слава богу, ещё не во внучки.

Я б, конечно, её помотал – потоптал.
Чтобы стала нежней да покорней…
Только в рот бы не дал, ибо хладный металл
убивает романтику в корне…

С макияжем таким хоть на бал к сатане,
хоть в психушку – отличная тема!
И когда стало до смерти весело мне,
Я спросил: «А ты гот или эмо?»

И она мне ответила радостно: «Fuck!».
В этом мире, весёлом и вздорном
у Есенина с Моцартом – чёрный чувак,
у меня теперь – девочка в чёрном…