***
- До Сенатской площади осталось 416 верст, - Хаф прочитал надпись на табличке прикреплённой к  верстовому столбу с фигурой настороженного зайца  на верху.
- Это что? – Хошэс кивнул в сторону зайца?
- Не что, а кто. – Академик Тер-Агасян нежно огладил блестящюю спину скульптуры. – Это товарищи заяц.
Агенты Всесистемной Академии удивлённо переглянулись. Уже битый час они блуждали по запасникам Академии в поисках этого артефакта - памятника зайцу, перебежавшему дорогу Пушкину.
- Товарищи агенты, это трудно объяснить – в общем памятник зайцу есть, но самого зайца ещё нет – временной парадокс! – Тер-Агосян потряс накопитель кварков. – Время бросать кварки!
Он резко выбросил руку с накопителем в сторону расщепляющего стола, открылись ионные створки и три кварка со скоростью света врезались в его зыбкую поверхность.
- Хаф, к кваркаскопу! – Академик осторожно взял монокуляры и передал их агенту.
Некоторое время агент Хаф вооружонный биполярными монокулярами изучал положение кварков на расщепляющем столе.
- У нас есть новое дело Хошэс, – Хаф посмотрел на часы времени. – Двенадцать часов на сборы.
Спустя шесть часов агенты выходили из робоборделя. Они чудесно провели время в обществе одно знакомой робобляди и лучились тем неизбывным вселенским теплом которым так славились лучшие люди Академии.
- Надо настаивать приборы – путь неблизкий, да и зайца синтезировать – это не роботов сношать. – Хаф устало засмеялся. – Что-то тяжело на душе друг.
- Да товарищь полковник седьмого ранга, зайцы вымерли в конце двадцать второго века, но в музеях вполне есть хорошие экземпляры – если получим разрешение Совета на клоносинтез – не проблема.
- Слово Тер-Агасяна закон для Совета, но клонирование? – Старший агент Хаф задумчиво качал головой. – Поднимут вой – начнёте с зайца, а потом до людей дойдёте!
- Так они хотят чтобы Пушкина на рудники значит? – Взвился Хошэс. – У него шесть детей!
- Да, да и не известно как на творчестве такой поворот событий отразится.
Так за разговорами о судьбе великого Русского поэта агенты и вошли в зал заседаний Совета Всесистемной Академии.
Навстречу им вышел Тер-Агасян.
- Вот. - Академик протянул Хафу нечто странное, живое и лохмато-чорное.
- Оно не заразное? – Хошэс ткнул в пушистую черноту.
- Нет, это выращенный в утробе крольчихи дикий заяц.
- Объегорили всё-же Совет! –Хошэс улыбнулся и принял боязливое животное из рук пожилого светоча Иоанской науки.
- Ну товарищи – ни пуха, как говорится ни пера! – Тер-Агасян последний раз погладил кролозайца с трудом сдержав скупую слезу.
- К чёрту! – Дружно гаркнули агенты!

                                              ***
Третий час друзья шли по колено в глубоком снегу – капсула времени материлизовалась не точно в назначенное место.
- Рассчётный отдел, рассчётный отдел – в шею гнать надо таких деятелей блять! – Хаф плюнул в снег. – Далеко ещё?
Хошес посмотрел на тахеометр:
- Три версты осталось.
- Тьфу ты, деятели – распылять на кварки таких надо!
Услышав эти слова Хошэс вспомнил одну неприятную историю, как на Европе в учебном центре Академии он случайно распылил одного курсанта и до сих пор выплачивал его родным ежемесячно по два процента от оклада.
- Где этот Пушкин поедет? – Хаф смахнул иней с бровей. – Не проще ли царя распылить?
- Совет решил что в таком случае история Российской империи пойдёт по другому, а вследствии этого и мировая. Возможно нам просто уже не куда будет вернуться – нашего мира не станет. – Сказал посерьёзневший Хошэс.
- Так останемся здесь, распылитили у нас есть – проживём!
- Ладно, всё это пустое, хорошо, что зима сейчас – бабочек нет, а то не ровён час…
Повалил клоками снег: крупный и кипенно белый. Чертыхаясь, агенты продвигались вперёд – наперерез  мчащемуся в санях навстречу року Александру Сергеевичу.
- Что это за звук? – Хошэс приложил ладонь к уху. – Будто колокольчик звенит?
Хаф достал бинокль, поднёс его к глазам.
- Точно – сани. Ходу Хошэс, ходу!
И агенты побежали по снегу наперерез спешашему к друзьям-революционерам поэту.
- Быстрей выпускай зайца, только укол сделай. – Хаф протянул животное Хошэсу.
Уколов животное из шприц-тюбика ускоритилем бега Хошэс выпустил его из рук.
Чёрный заяц тут же метнулся наперерез звенящей цепочками и колечками, в разноцветными перьях и звериных хвостах лошади бодро везущей сани.
- Что такое, барин? - Кучер - молодой парень сидящий верхом на лошади, которая везла сани, обернулся назад. – Заяц, чорный!
- Заяц? – Пушкин переменился в лице – румянец вызванный морозцем и свежим воздухом как по манавению волшебной палочки сменился бледностью. – Не к добру это. Разворачива сейчас-же в обратную!
И забко поёживаяся, от вдруг ставшего неприятным ветра и залетающих за медвежью шкуру колючих снежинок, он без промедления принялся креститься и читать «Отче наш…».

              ***
Хаф и Хошэс стоя по колено в снегу с радостью смотрели в след удаляющимся саням, увозящим великого русского поэта в противоположную сторону от Сенатской площади.
- Ну вот Хошэс, можно считать унтермаёр у тебя уже есть.
- Так точно товарищь генерал-ефрейтор!
И уставшие но довольные они пошли по направлению к капсуле времени.

12.11.2011. В.Д.