Котёнок


Где уходит в Чоботы дорожка,
Ночью, на окраине Москвы,
Окотилась дворовая кошка
По весне, среди сухой листвы.

Пять слепых котят уткнулись в брюхо,
Каждого вылизывала мать
Скрупулезно, от хвоста до уха,
Словно знала – утром умирать.

Словно знала – никуда не деться
Ни котятам, ни, тем более, ей,
И лизала кошка на рефлексах
Пятерых родившихся детей.

А наутро было воскресенье,
И конец счастливому родству,
Дворника похмельное решение –
Выжечь прошлогоднюю листву.

Запылала Дантовым пожаром
С листьями весенняя земля,
Только кошка-мать не убежала,
А детей спасала из огня.

Что же, человече, ты наделал?
Логика у матери проста:
Закрывала кошка своим телом
Жар от погребального костра.

Только от огня укрыться нечем,
Шерсть уже горела на спине,
И взревела мать нечеловечьим
И предсмертным воплем в тишине!

До конца секунды оставались,
Лапы уже пламенем горят,
И живьём сгорали, задыхаясь,
Пятеро родившихся котят.

Из последних сил своих звериных
Ухватить успела одного,
И в прыжке – полёте журавлином –
Выбросить из пламени его!

Выжил чудом маленький котёнок,
Он всё время мать свою искал.
Я его воспитывал с пелёнок,
С той поры, как в парке подобрал.

Вся семья сгорела в пепелище,
Его взяли в новую семью,
До сих пор он свою маму ищет
И сосёт, как соску, простыню...


Кавер-версия:


Гусёнок

У шоссе на Тулу, где и ныне
Только дальнобои колесят,
Вылупила старая гусыня
Шестерых пушистеньких гусят.

Крякая, под старую берёзу
Затрусили весело юнцы,
А гусыня-мать глотала слёзы,
Словно знала: эти – не жильцы.

Сердце материнское вещало:
До утра, не дольше проживут.
Так и вышло: выполз из завала
Восьмилетний местный шалапут.

Налетел, размахивая веткой,
Кровожадно что-то голося,
Сволочь, недоносок, малолетка
Задушил безжалостно гусят.

Пятерых. Последний – оторвался,
Скрылся под родимое крыло…
Но садист колхозный не унялся –
Палкой снёс гусынино чело.

Что тут скажешь? Страшно. Мерзко. Глупо.
Сельской педагогики пробел.
…Под берёзой над гусиным трупом
Я того засранца приглядел.

Деревенский юный Чикатило
Скрылся, получив «леща», подлец,
Я же, закопав гусей в могилу,
Подобрал шестого, наконец.

… Выжил чудом маленький гусёнок,
Он всё время мать свою искал,
Помню, как он тыкался спросонок
И из хлебниц булочки таскал.

Вроде бы финал счастливым вышел –
Только жизнь сложнее всяких схем:
Мой гусёнок весит меньше мыши,
Исхудал и выдохся совсем.

В нашем доме каждый третий житель
Задаёт вопрос (порой беся):
«Кандидат наук, эстет, мыслитель –
И не может содержать гуся?!»

Что ж, признАюсь, я не совершенен,
И при образованности всей
Выбор мой и твёрд, и неизменен –
Я давно ебу одних гусей!