Он – убеждённый рукосуй,
Хоть вышел и ко'лом и ликом,
Она –  не знав…, как ни рифмуй,
Перебивалась самотыком.

Но  в  роли вечных пачкунов
Ни  с кем не 'деленых постелей
Он был жуаней казанов,
Она – миранд  эммануэлей.

Пусть говорят: «Не comme il faut»,
Но не хиреет рях харизма.
Она – от фистинга Сапфо,
Он – Низами от онанизма.

И  вот остались vis-à-vis,
Как Ахиллес  и Лисистрата,
Фан невалибельной любви
С теоретической Эрато.

Был странным этот tête à tête:
Фемина – вовсе  не молодка;
Из обстановки  – табурет;
Из афродизиаков – водка.

Да,  табурет – не будуар,
Но  есть причина и иная –
Быть лишь данайским может дар,
Когда дарителем – Даная.

Но первый Гектор на гектар,
Любой, когда в башке рюмаха,
И хлещет водку, как нектар,
На дармовщинку Андромаха,

Что лепит, лепетом томясь,
Союз иконы и бекона,
Чтоб сапой к паху зазмеясь
Сгрести в кулак Лаокоона,

А тремор романтичных мантр
Межножное всё множит жженье…
Каких тут надобно Кассандр,
Чтобы представить продолженье?

… Когда ж иссяк недолгий пыл,
Он укорил себя уныло.
И ладно б конь троянский был,
А не московская  кобыла.

Их рахитичный Купидон
Издох за час. Они простились,
И все иллюзии накрылись,
Как Гиссарлыком Илион.