Тут, говорят, километров в 60 к северу, в месте слияния Тигра и Евфрата, рай был. Ну, не тот, в котором праведники, ангелы на воздусях и прочая благость, а такой конкретный рай, с богом, древом и змеем. Ну, помните: "Адам Еву прижал к древу. Ева пищит, древо трещит", - да, вот этот самый. Был, был тут рай, точно говорю. Зайдешь бывалоча с-под +50 под кондей, раскинешь чресла употевшие во все стороны, хлопнешь себя по лядвиям - точно рай!

По приезду тяжело было, первое время. Жарко, пыльно. Кислорода в воздухе мало, то ли выгорает он, то ли ещё что, но сонные бродили, как мухи. Вода - обессоленная, после обратного осмоса. Кондей жужжит над ухом. При этом - местность болотистая, ночью всякие твари шмыгают, ползают, так и норовят на маковку нагадить. Но - притерпелись. И вода безвкусная уже за минералку идёт, и финики - как варенье, к чаю.
С готовкой был отдельный вопрос. Питаться местной пищей можно, но не нужно. Арабы не признают супы ни в каком виде, а русским без хлёбова - смерть. Приспособились готовить сами, щи, борщ, лапшу. Куры тут в продаже бразильские, рис - иранский, масло растительное - сирийское. Крепко нахлобучили джыдаи молодую иракскую демократию. Местное мясо покупать можно, но только вот оно тоже ни разу не местное. Баранина - аргентинская, говядина - тоже. Смёрзшиеся брикеты иракцы хранят где ни попадя, они размораживаются, смораживаются, опять размораживаются. Есть ещё иракская баранина, вонючая и жёсткая, как подмётка сандалетки.

Иранские продукты - отличные. Бытовая химия тоже не подкачала. Стиральный порошок "Дарья" и мыло "Марья" - это не шутка, а действительно иранские бренды. При этом аннотации на коробках строго на трёх языках - фарси, наглийском и русском. Это к вопросу о наших друзьях на Востоке.

Попривыкли, обжились. Уже и не орали неблагим матом, когда из накопительного бака весело плескал на беззащитную задницу в туалете. И опытным путём выяснили, что к утру вода охлаждается до приемлемых 40 градусов и можно не отплясывать зажигательный танец дервишей под душем вечером. Правда, очередь в душ пришлось определять графиком, на неделю вперёд, так как отношения грозили перерасти из вербальной фазы в невербальную, что чревато.

И к отсутствию туалетной бумаги притерпелись. Тут главное, чтобы днём не приспичило, когда вода из подмывалки горячая весьма.

Выучив сакраментальное арабское "хамира" (сиречь - дрожжи), закупили сахар и поставили пробную закваску. И - о, чудо - получилась бражка! Жизнь заиграла цветами и красками. В муках родили первый свой аппарат, кривобокий, но надёжный. Гнули трубки голыми руками, в надежде на "сердце напитка". С боем выбивали на водоподготовке стеклянные большие бутыли из-под кислоты. Зато теперь при виде наших запасов удавится любой калиброванный куркуль или матёрый выживальщик.
Давили руками виноград, клали его в бочку, он бродил, попёрдывая пупырями. Сливали, отстаивали, переливали, проветривали - и пили потом бордово-красное, терпкое, самодельное вино.

Отбирали огурцы, толстокожие, длинные, совсем не похожие на своих пупырятых русских собратьев. Тащили под недоуменными взглядами аборигенов домой кирпичи для гнёта, щедрыми дланями сыпали специи иракской земли в рассол - и вот они, хрусткие, зелёные, украшают стол и рассольники.

Работаем. Строим. Пьём, едим, поём песни Родины в иракскую ночь. Поднимаем стаканы за родных и близких. Приветствуем бодрым матерком барражирующие вертолёты оккупантов. Маленькая группа русских на болотах провинции Басра. В шестидесяти километрах от рая.