Однажды в семье молотков родился Микроскоп. Такое иногда бывает: изменчивость — лишь оборотная сторона наследственности.
    Когда Микроскоп немного подрос, родителей обеспокоило, что сын не слишком на них похож. Папа-молоток стал подозревать маму-молотка в неверности. Мама-молоток гневно отвергала все обвинения (она и в самом деле не припоминала, с кем ещё могла нагулять такого сына). Их взаимные претензии порождали частые скандалы, весьма разнообразившие раннее детство Микроскопа.
    На своих сверстников-молотков Микроскоп тоже был мало похож. Однажды папа-молоток, разговорившись с соседом, узнал, что соседский сын уже умеет самостоятельно забивать гвоздь. Это глубоко озаботило папу-молотка: его сын был аж на год старше соседского, но гвоздями до сих пор не интересовался.
    — А ну-ка, сынок, — сказал папа-молоток, придя домой. — Забей-ка вот этот гвоздь.
    — Но я же не умею… — недоумённо отвечал Микроскоп.
    — Давай, гадёныш, — прошипел отец, — не то хуже будет.
    И Микроскоп начал попытки, подбодряемый отцовскими пинками и подзатыльниками. Но как он ни старался, ничего не получалось: гвоздь не желал входить в доску.
    Устав кричать и бить Микроскопа, папа-молоток в отчаянии рухнул на диван.
    — Мааать!!! — позвал он жену.
    — Что такое? — спросила мама-молоток, входя в комнату.
    — Этот гадёныш, — папа-молоток указал на Микроскопа, — никак не может забить гвоздь! Уж как я его ни заставлял — ни в какую! Да я в его возрасте по три подряд забивал!
    — Да это не сын, а наказание какое-то! — воскликнула мама-молоток. — Все дети как дети, а этот… — и мама-молоток горько заплакала.
    Микроскоп вышел во двор. От отцовских побоев болело всё тело. Но гораздо сильнее болела душа, когда он вспоминал об отчаяньи отца и слезах матери. Смахнув слёзы, Микроскоп взял гвоздь, взял доску — и вновь принялся за упорные попытки. Через несколько часов, облитый потом, грязный с ног до головы, но счастливый Микроскоп влетел домой.
    — У меня получилось! — радостно крикнул он, показывая доску с вбитым в неё гвоздём.
    — Надо же, действительно, сумел, — благодушно сказал отец и принял у сына доску. — Какой молодец. Хотя вбито, честно говоря, криво, — сказал он, ревностно оглядев работу Микроскопа. — Да и не до конца, — добавил он. — Да и доска-то вся гнилая и трухлявая, трудно ли не вбить…
    Наступила школьная пора. Придя в первый раз в первый класс, Микроскоп подумал, что сейчас его жизнь волшебным образом изменится в самую счастливую сторону. Но в первый же день наступило отрезвление.
    В начале первого урока учительница спросила учеников:
    — Ребята, а давайте, вы расскажете мне, сколько гвоздей вы можете забить разом?
    И она начала последовательный опрос. «Три», — отзывался один ученик. «Четыре», — говорил другой. «Пять», — гордо отвечал третий… Когда очередь дошла до Микроскопа, он тихо-тихо промолвил: «Один…» И его ответ потонул во всеобщем оглушительном хохоте. И хотя дети-молотки, отвечая на вопрос учительницы, беззастенчиво врали, за Микроскопом с самого первого дня закрепилась слава неумехи и неудачника.
    Так в жизни Микроскопа наступила новая эра. Рано утром он буквально умирал от нежелания идти в школу: там над ним ежедневно глумились. Вечером он умирал от не меньшего нежелания возвращаться домой: узнав, что в школе над ним глумятся, мама-молоток обидно ругала никчёмного сына, а папа-молоток давал подзатыльники. Кроме того, перед сном Микроскоп обязан был забить несколько гвоздей. Отец строго следил за исполнением этого ритуала, и с каждым годом количество гвоздей всё увеличивалось.
    Но всё равно Микроскоп отставал от сверстников. Когда он научился забивать разом семь-восемь гвоздей, его сверстники играючи забивали дюжину. Как-то раз на уроке трудового воспитания к Микроскопу подошёл одноклассник.
    — Ты чо это гвозди забивать перестал? — участливо поинтересовался он.
    — Я устал, — ответил Микроскоп.
    — Чего? — не понял одноклассник. — Ты забил всего десять штук. Я забил пятнадцать — и то не устал!
    — Ну конечно, — сказал Микроскоп. — Ты же вон какой сильный. У тебя папа — кузнечный молот, а мама — кувалда…
    — Ты чо-то имеешь против моих родителей? — риторически спросил одноклассник, накручивая себя. — Ты чо-то имеешь против меня?
    Далее Микроскоп был бит. Но хотя периодические избиения его давно уже никого не удивляли, после этого случая учителя наконец-то сжалились над ним и освободили от уроков трудового воспитания.
    Так бы всё продолжалось и дальше, если бы в старших классах не появился новый учитель — господин Циркуль…
    Как-то раз, после окончания своего урока, Циркуль увидел, что Микроскоп остаётся за партой и никуда не уходит.
    — А почему ты не идёшь на урок? — спросил Циркуль.
    — У нас сейчас трудовое воспитание, господин учитель, — виновато ответил Микроскоп. — А у меня освобождение.
    — Интересно, почему же?
    — Я очень плохо забиваю гвозди, господин учитель. И я так и не научился забивать гвоздь до конца.
    — А почему ты решил, что твоё призвание — именно забивать гвозди? — полюбопытствовал Циркуль.
    — Но ведь я же молоток… — отвечал Микроскоп.
    — А хочешь, я открою тебе тайну? — сказал Циркуль. — Ты — вовсе не молоток. Ты — микроскоп!
    — Зачем Вы так шутите, господин учитель? — расстроился Микроскоп. — Из меня и молоток-то плохой. А Вы говорите — «микроскоп»…
    — Ты и сам можешь в этом убедиться, — сказал Циркуль. — Смотри, у тебя есть два стёклышка, одно потолще, а другое потоньше. Кстати, а почему тонкое лежит под толстым?
    — Отец так велел, — ответил Микроскоп. — Чтобы тонкое не разбилось.
    — Ну, отец не может знать всего обо всём. Должно быть наоборот. Переложи-ка. Да, вот так. А теперь подрегулируй зеркальце внизу так, чтобы стёклышки осветились. Да, правильно. А сейчас — возьми капельку воды, помести её на толстое стёклышко и накрой сверху тонким.
    Микроскоп исполнил всё в точности.
    — А теперь, — продолжал Циркуль, — сфокусируй оптику на этой капельке. Давай, ты сможешь!
    Микроскоп немного пофокусировался… и вдруг застыл в глубочайшем изумлении.
    — Вот видишь, — сказал Циркуль. — Ты и вправду микроскоп!..
    В течение последующего года в облике Микроскопа произошли разительные перемены. Теперь он больше не сутулился и не смотрел только себе под ноги — теперь он ходил с гордо поднятой головой, а глаза его блестели. Казалось, ни глумёж сверстников, ни материнские ругательства, ни отцовские побои больше не нарушают его душевного равновесия. Родителей очень обеспокоил этот факт.
    Поскольку все молотки падки до слухов и сплетен, родителям Микроскопа не составило труда выяснить, в чём причина перемен их сына.
    — Это всё Циркуль, его учитель! — заявил папа-молоток маме-молотку. — Это всё его влияние! А посмотри, что я нашёл у сына в столе! — и папа-молоток показал альбом с красочными зарисовками инфузорий.
    — Ужас какой! — воскликнула мама-молоток. — Я работаю с утра до ночи, не покладая рук, а этот двоечник мало того, что гвоздя забить не может — он ещё и рисует так, как будто считает себя самым настоящим микроскопом! Совсем размечтался!
    — Это у него всё от лени, — сказал папа-молоток. — Воспитывать надо было!
    — Так что ж ты не воспитывал?
    — А ты на что? Ну ничего, ещё воспитаем… А вот от гада Циркуля надо избавляться. Иди звони в колокол.
    Несколько часов спустя на агоре собралась толпа.
    — Доколе, доколе это будет продолжаться?! — причитал с трибуны папа-молоток. — Доколе подлый Циркуль будет смущать умы наших детей?!
    — Правильно! — поддержал сосед-молоток. — Этот Циркуль только головы детям дурит!
    — Он учит их пить, курить и материться! — добавил кто-то анонимный.
    — А ещё он на школьниц засматривается! — добавил другой анонимус. — И на школьников тоже!
    — Но ведь это всё неправда — то, что вы говорите, — возразил один напильник. — Циркуль — очень порядочный инструмент!
    — И отличный учитель! — поддержал кто-то.
    Словом, мнения разделились.
    — Нет, так мы никогда не договоримся, — вздохнул папа-молоток. — Придётся звать Пассатижи.
    Пассатижи жили в отдельном железном ящике с раздвижными створками. Инструменты очень уважали их за крутой нрав и глубокое знание жизни. А ещё их всегда сопровождал дюжий Разводной Ключ: его кулаки добавляли словам Пассатижей немало убедительности.
    — Не, ну а в чём проблема-то? — спросили Пассатижи, вальяжно поднимаясь на трибуну.
    — В Циркуле, только в нём! — ответил папа-молоток.
    — Не только! — добавила мама-молоток. — Многие наши соседи и знакомые не понимают, что Циркуль несёт вред!
    — Да не несёт он никакого вреда, это просто семья молотков решила… — начал было один напильник, но получил от Разводного Ключа тычок в зубы и заткнулся.
    — Говорить будешь, когда я скажу, — произнесли Пассатижи. — Это всех касается.
    Площадь быстро утихла.
    — Ну чё я тут вижу… — сказали Пассатижи. — Значит, Циркуль чё-то мутит, а обосновать к нему предъяву ботву обламывает? Так? А без предъявы с него спросить как-то впадлу? Так, что ли?
    — Так, — робко согласился папа-молоток. — Всё так.
    — Ну ёба, что за проблема-то такая? — удивились Пассатижи. — Вот ответьте мне, молотки и прочая ботва. Этот Циркуль-хуиркуль — он хоть один гвоздь в своей форшмачной жизни забил?
    — Нет! — прогудела толпа.
    — Так с хуя ли он тогда вашим пиздюкам по ушам ездит? Э? Кто он по этой жизни? Он говно. Так хули это говно в школу пускают, а?
    — Правильно! Правильно! — загудела толпа.
    — И что нам тогда делать?.. — заискивающе спросил папа-молоток.
    — Что делать, что делать… — протянули Пассатижи. — Лысого гонять, мля. А Циркуля — прогнать с хаты на хуй!
    — На-а ху-у-уй! — взревела радостно толпа и бросилась на поиски незадачливого учителя.
    Вскоре Циркуля привели к трибуне.
    — Есть мнение, что ты не нужен, — довели до его сведения Пассатижи. — Через час чтобы тебя тут не было. Задача ясна?
    — Погну суку, — добавил Разводной Ключ.
    Циркуль обвёл толпу взглядом.
    — Ну что же, — сказал он. — Раз я здесь лишний, я подчиняюсь мнению общества и ухожу. Прощайте! — он развернулся и пошёл прочь.
    — Бывай, ага, — ухмыльнулись Пассатижи.
    …Когда Микроскоп вернулся из школы, папа-молоток встретил его с улыбкой.
    — А у нас для тебя радостная весть, сынок! — сказал отец. — Гнида Циркуль больше не будет на тебя дурно влиять! Мы его прогнали!
    — Как?! — воскликнул Микроскоп. — Как вы могли?
    — Заткнись, гадёныш, — злобно прошипел папа-молоток, и Микроскоп в страхе замолчал. — Заткнись и иди за мной, нас давно ждут.
    Микроскоп вслед за отцом вышел во двор — и оказался среди огромной толпы родственников и соседей.
    — Поздравляю тебя, сынок! — радостно сказал папа-молоток. — Скоро ты закончишь школу и станешь совсем взрослым. И мы, чтобы отметить это знаменательное событие, подготовили тебе подарок!
    Толпа расступилась, показав Микроскопу кучу сваленных у стены свежих досок и банку с гвоздями.
    — Теперь, сынок, — сказал папа-молоток, — осталось доказать, что ты настоящий взрослый молоток! Перед тобой пятьдесят гвоздей — ты должен забить их разом и до конца. У тебя получится, не сомневайся, я в твои годы и сотню забивал, — весело уверил отец и прошипел вдобавок: — Пошевеливайся, гадёныш, не то хуже будет.
    — Просим, просим! — рукоплескала толпа.
    …После восемнадцатого гвоздя тонкое стёклышко куда-то запропастилось. После двадцать шестого по зеркалу прошла трещина. После тридцать пятого с оптикой случилось что-то необратимое. Когда же Микроскоп забил последний, пятидесятый гвоздь, он уже не соображал, кто он и где находится.
    — Поздравляю, сынок! — сказал папа-молоток, поднося к носу сына пузырёк с нашатырём. — Ты у нас совсем взрослый.

***

    С тех пор прошло много лет. Господин Циркуль женился, остепенился и осел в одном уютном месте. Нередко он вспоминал о Микроскопе — самом одарённом из своих учеников. «Интересно, — думал Циркуль, — где он сейчас? Чем занимается? При его-то даре он наверняка уже достиг высочайшего положения в обществе и снискал всеобщее признание. Эх, получить бы весточку…»
    И вот, однажды осенью, когда Циркуль возвращался домой по усыпанной опавшими листьями аллее, навстречу ему прошёл некто, показавшийся Циркулю странно знакомым.
    — Молодой человек! — окликнул Циркуль прохожего.
    Тот остановился, обернулся… И — да, хоть краска давно облупилась а пластмасса покрылась царапинами возраста — это был тот самый Микроскоп, лучший ученик Циркуля.
    — Господин учитель, это Вы! — воскликнул Микроскоп, и на угрюмом его лице расцвела улыбка.
    — Здравствуй, друг мой! — сказал Циркуль. — Как давно мы не виделись! Рассказывай же, как живёшь, чем занимаешься… Но постой! Я вижу, ты выглядишь очень болезненно… И одежда твоя совсем старая и рваная… Что же произошло? Неужели твой дар не оценили?!
    — Когда Вы уехали, господин учитель, — печально сказал Микроскоп, — отец устроил мне испытание, после которого у меня не осталось больше дара…
    — Нет, это невозможно! Хотя постой… А где же твоё зеркало?
    — Разбилось при забивании гвоздей.
    — А покровное стекло?
    — Потерялось.
    — А предметное?
    — У меня его отобрали одноклассники.
    — А альбом-то, альбом хоть сохранился?
    — Отец заставил меня лично сжечь каждую страницу. И нового мне никогда не создать: моя оптика больше не работает.
    Циркуль просто не мог поверить.
    — Какой ужас! — воскликнул он. — Как же ты находишь себе пропитанье?
    — Уже никак, господин учитель. Я очень плохо умею забивать гвозди, и до сих пор так и не научился забивать их до конца. Из-за этого меня выгоняли с каждой работы. А потом работодатели стали меня узнавать — и теперь меня гонят прочь уже с порога.
    — Ужас, ужас, невыразимый ужас! — воскликнул Циркуль. Он порылся в дипломате и вытащил свежее зелёное яблоко.
    — На-ка, держи, для начала — сказал он.
    — Не могу, господин учитель, — ответил Микроскоп. — Я не ел так давно, что, боюсь, меня вырвет прямо здесь.
    Циркуль схватился за голову. Потом вдруг опомнился, вынул из дипломата листок бумаги и карандаш и сказал:
    — Немедленно напиши свой адрес и телефон! Чтобы я всегда знал, где тебя найти. Я сейчас как раз иду домой. Как только приду, тут же, мигом, немедленно подключу все свои связи! Мы решим твою проблему. Поверь мне, мой друг, ничего неисправимого на этом свете нет. Мы им всем ещё покажем!
    — Вы не представляете себе, господин учитель, как я Вам благодарен! — с чувством сказал Микроскоп, отдавая Циркулю исписанный лист.
    — А пока, — сказал Циркуль, — ступай и купи себе чего-нибудь поесть. — Он сунул в карман своего ученика мятую купюру. — Потом иди домой — и жди звонка. Мы немедленно тобой займёмся!
    — Большое, огромное спасибо Вам, господин учитель! — благодарил Микроскоп, чуть не плача.
    И они разошлись каждый в свою сторону.
    …Лишь только Микроскоп скрылся за углом, Циркуль с опаской огляделся. Никого не было вокруг. Боясь поддаться соблазну развернуть листок и случайно запомнить написанное, Циркуль нервно скомкал его и бросил в ближайшую урну. Затем ещё раз огляделся — никого — и был таков.
    На службе ему платили не самое высокое жалованье — а дома его поджидали жена и собственный выводок маленьких циркулят, каждый из которых нуждался во внимании и заботе. В таких обстоятельствах вешать себе на шею безнадёжного неудачника было бы подлинным безумием.