Васисуалий Лоханкин страдал.  Варвара вновь покинула его. Это был какой-то рок. Она уходила от него во времена «Рогов и копыт». Она уходила от него в индустриализацию. Она уходила в войну и после войны. Уходила после XX съезда. А когда полетел Гагарин – уходила дважды. Первый раз утром. А потом вернулась – и покинула вечером. Так продолжалось до перестройки, когда она покинула его навсегда. После чего пару раз покидала в девяностые. Самое обидное, что в дефолт и не думала покидать, но потом ушла с началом стабилизации. И вот опять. На этот раз вроде бы и новая эпоха еще не началась, но Васисуалий потерял Варвару безвозвратно. Во всяком случае, он был уверен в этом абсолютно.
«Волчица мерзкая… - крутилось в голове Лоханкина. – Ах, какая пошлость! Да было это уже сто раз!»
Безутешный муж упал на кровать и зарылся головой в подушку. Покончить с собой он не хотел и думать. Надоело.
«Отомстить! – пронеслось у него в голове. – Страшно и ужасно-ужасно отомстить!»
Эта мысль тоже оригинальностью не отличалась, но в условиях надвигающейся второй волны мирового кризиса, постоянно занимавшего мозг Лоханкина, идея мщения казалась ему единственно отвечавшей требованиям момента. Великое время должно рождать титанов! Ну, или должно о них мечтать.
В дверь постучали. Не дожидаясь приглашения, кто-то уверенно вошел в комнату. Лоханкин быстро обернулся и немедленно узнал гостя.
- Остап Ибрагимыч!
Не то, чтобы Васисуалий Лоханкин был накоротке знаком с этим выдающимся человеком, но  все-таки сохранил о нем память. Как оказалось, товарищ Бендер тоже его не забыл.
- Здравствуйте Васисуалий! Как я рад! Как я рад! – Остап легко поднял за плечи Лоханкина и поставил на ноги. Силы у этого человека всегда хватало с избытком. Он сердечно обнял мыслителя и отступил на шаг, чтобы не подавлять собеседника своим напором и энергией, бившими через край.
- Васисуалий! А я, знаете ли, иду мимо – и глазам не верю! Ваш дом, кажется, сгорел еще при старом режиме? А он тут – как будто ничего и не менялось!
- Здравствуйте, господин Бендер!
- Ах, оставьте! – махнул рукой комбинатор и поморщился. – Довольно условностей. В столицах
нынче в моде стиль ретро. Так что «товарищ Бендер» - это как раз в духе времени.
- Да-да, товарищ Бендер! Добро пожаловать! Как я рад!
- А уж я-то как рад! – подхватил Бендер. – Впрочем, я об этом уже говорил. Так вот, иду мимо. Гляжу – ваш дом стоит. Ну, значит, догорели не без остатка, а родная советская власть не оставила население в беде.
- Да-да, Не оставила. Не то, что сейчас! - закивал головой Лоханкин. И неожиданно добавил без всяких пояснений – Сволочи…
- М-да, - согласился Остап  с тем, что неизвестно кто и в самом деле – сволочи. – Я вижу, тут у вас ничего не меняется.  Даже и на личном фронте.
- Да уж… - протянул печально хозяин комнаты, обозревая свое осиротевшее жилище. – Опять вот…
- А может оно и к лучшему! – оптимистично подвел черту под сожалениями о несовершенстве мира Бендер. – Я, знаете ли, решил помочь вам кое-что в жизни переменить, раз такое дело.
- А может не надо? – с некоторой надеждой поинтересовался Васисуалий?
- Надо! – еще более решительно подвел черту Остап Ибрагимович.
- Надо, – повторил он уже как приговор и сел на стул посреди комнаты. – Пора вам окунуться, друг мой, в пучину бытия! Встретить мир, так сказать, в его минуты роковые!
- Да я вроде бы как-то и не уклонялся. Тут этих минут, знаете ли, изрядно было… - промямлил Лоханкин.
- Не то! Не то! – даже подпрыгнул на стуле великий комбинатор. – Что был для вас мир по сию пору? Повод для рефлексии – и только! А мы вас… - тут Бендер осекся и спросил напрямик – Вы водку будете?
На лице Лоханкина промелькнуло сомнение, и Бендер тут же его развеял:
- С закуской!
Васисуалий не ел со вчерашнего дня.
- Ну, за знакомство – можно бы чуть-чуть…
- Замечательно! Что значит – интеллигентный человек! А мы идем, знаете ли, мимо…
- Мы? – насторожился Лоханкин.
- Разумеется! – радостно ответил Бендер. – Вы же прекрасно помните моих сотрудников Шуру и Паниковского. Товарищ Паниковский, входите! И Шуру тащите!
В дверях появились смущенные Балаганов с Паниковским, которые, впрочем, поздоровавшись с хозяином, быстро освоились, и начали выгружать из большого баула на стол водку с закусками.
- Товарищи! – Бендер привычно распорядился. – Ставьте стол на средину и притащите от соседей еще пару стульев.
Когда все уселись, наконец, вокруг стола и первая была выпита, гости стали наперебой расспрашивать Лоханкина о житье-бытье в Черноморске за минувшие исторические эпохи. Эпох и в самом деле накопилось немало, так что Лоханкину было что рассказать. Особенно потрясла всех эпопея ухода супруги Васисуалия. Потрясла так, что зашедшегося от смеха Паниковского Балаганов долго отпаивал. Захмелевший хозяин не на шутку обиделся, и тогда Бендер, цыкнув на помощничков, отправил их в лабаз,  ибо все равно  заканчивалось, а сам стал переводить мысли Васисуалия на иные темы. Это было нелегко, но так как Паниковский своими подколами больше не мешал, комбинатор почти добился успеха. Лоханкин дошел до своей новой темы – страшной и ужасной мести.
- Так как же вы будете мстить, любезный? – спросил Остап Ибрагимович с явным интересом.
- Не знаю, - честно признался Лоханкин.
- Ну, это дело поправимое, - поддержал безутешного мужа Бендер. – Где теперь роковая женщина унд коварный соблазнитель? В турне по Европе поехали?
Лоханкин кивнул головой. Он уже раз пять говорил Бендеру об этом.
- Не думали отправиться следом и осуществить план мести где-нибудь на фоне Юнг-Фрау или Рейхенбахского водопада?
- Да я как-то… - замялся Лоханкин. Впрочем обстановка комнаты буквально вопияла о великом непротивлении злу не только ненасилием, но и вообще чем только возможно.
- Да, уважаемый гигант мысли! И не спорьте, ибо я знаю ваши сильные стороны! – на Бендера, казалось, начало снисходить вдохновение. – Да, я знаю ваши сильные стороны, и они именно в глубине вашей оригинальной мысли!
Оказалось - не показалось.
- Да! - Остап вышел из-за стола, сделал несколько решительных шагов и вдруг остановился у компьютерного столика. – Однако Макинтош вам явно не от старого режима достался?
- С прежней работы, - соврал Васисуалий. Компьютер достался от предыдущего коварного соблазнителя, когда, вопреки устоявшемуся обычаю, из квартиры покидали самого мужа.
- Времена приходят и уходят, а Макинтоши остаются, - сострил Бендер, как будто толсто намекая на известные обстоятельства. – Впрочем, к науке, которую я сейчас представляю, компьютер имеет самое непосредственное отношение. Вы как?
- Да, - промямлил Васисуалий. – Пиарю помаленьку.
- Фрилансер? – участливо спросил Бендер.
- Да, особо не разгуляешься, - признал Васисуалий. – Время от времени. Не более того.
- Напрасно! – бодро заверил Остап Ибрагимович. – Вы явно не ощущаете масштаба собственной личности!
- Да что там масштабы… - вздохнул Васисуалий.
- А Татарского Пелевин часом не с вас писал? – внимательно посмотрел на хозяина комнаты гость.
- Как вы догадались? – изумился Васисуалий. – А впрочем – это же девяностые. Даже интеллигенция не гнушалась этого дела.
- Я вас попрошу! – весело скорчил обиженную гримасу Бендер. – Развод – это и есть искусство комбинации. Разводить – тут талант нужно иметь. Ах, девяностые годы!
- Впрочем, - Бендер опять уселся к столу, - сейчас наступают времена еще более замечательные. Выпьем за десятые!
Он выпили и тут Лоханкин неудержался, ибо вопрос, вертевшийся на языке, мучал несколько поколений российской интеллигенции:
- А как же тот случай, Остап Ибрагимович, когда предводитель дворянства вас бритвой по горлу… того…
Остап Ибрагимович весело рассмеялся:
- Опять в Черноморске как всегда. Все перепутали. Во-первых, не меня, а Воробьянинова. Во-вторых, не бритвой, а бутылкой. И в-третьих – не по горлу, а по башке.
- Кто?!
- Как кто? Отец Федор, конечно! Он за Кисой по всему Киевскому вокзалу гонялся!
Так как парочка помощников все никак не возвращалась, они выпили еще и Бендер взял быка за рога.
- И так, я зашел именно к вам, потому что сама судьба к вам и вела. Кстати, мы у вас остановимся ненадолго, - между делом обронил Бендер. Почему им не подходит гостиница, Васисуалий из вежливости не спросил.
- Так вот, судьба дает нам новые возможности, и мы ими воспользуемся. Для этого нам нужен ваш талант глубокого мыслителя, а, самое главное – ваша искренняя отзывчивость на страдания народов и вызовы эпох!
Тут в дверь буквально ввалились изрядно хмельные Паниковский с Балагановым. Они не только принесли, но и успели усугубить по дороге. Но Остап уже не обращал внимания на своих подопечных, усевшихся за стол. А те по привычке стали слушать вождя,  разинув рот.  Бендер зашагал по комнате:
- Время, сограждане! Великое время наступает! Разве вы не слышите его могучую поступь? Разве вы не видите…
- Вижу, - неожиданно отозвался Паниковский. Оказывается, он вполне мог рассуждать связно. – Не только вижу, но даже имею пару слов сказать этому времени в лицо!
- Не надо! - прервал его Бендер. – Как человек, посетивший историческую родину из корыстных побуждений, вы могли бы и промолчать.
- Хорошо! – согласился Паниковский. – А человек, посетивший с корыстными целями Евросоюз, имеет право сказать?
- Вас там били, – мрачно срезал товарища Балаганов.
- Не везде! – гордо парировал старик. – Не все еще европейцы одичали настолько, чтобы заменять дискуссию мордобоем. Где-то ограничивались мерами полицейского порядка. Если успевали, конечно. Вы представляете, Васисуалий? В Париже ни одна сволочь не может перевести слепого через улицу без того, чтобы позвать полицейского или социального работника!
- Все европейцы – пидоры! – мрачно изрек Балаганов. У него, судя по всему, тоже был незабываемый опыт приобщения к Европе. 
- Это слишком вульгарный подход для потомка героя революции! – засмеялся великий комбинатор.
- Зато эффективный при разводилове! Это я вам говорю, как сложившийся интеллигентный человек, –  парировал потомок.
- Так вы тоже - еврей?! – спросил изумленный Лоханкин.
- Кто из нас не был в молодости евреем, - лучезарно улыбнулся Шура. Васисуалий молча покосился на великого комбинатора: и в самом деле, что значит – школа!
- Однако, не будем отвлекаться! – вернулся в основной теме Остап Ибрагимович. – Так вы хотите отомстить? Отомстить лично роковой или лично коварному? Но с размахом? Не пробовали поставить проблему масштабнее?
- Насколько? - поинтересовался хозяин.
- Ну, скажем, не замахнуться ли вам на весь Континет? Чего мелочиться-то?
- А причем здесь Континет?
- Так они же по Европе отправились. Тряхнем Европу – попадем в романтическую пару. По-моему, все логично.
- Да, - задумчиво проговорил Паниковский, - не замахнуться ли на старушку Европу? Играть – так по крупному. Шура, вы наливаете или где?
- Сейчас, -  встрепенулся Балаганов и принялся разливать водку, но таки вставил свои пять копеек. – Однако, Остап Ибрагимович, вы как-то сразу - и всю Европу.
- Без паники Шура! – Бендер тоже присел к столу. – Разумеется, начинать нужно с чего-то конкретного. Для того, чтобы потрясти Европейский континент – нужна благородная цель.
- Какая? – спросил обалдевший от такого сюжетного поворота Лоханкин.
- Святая! – ответил с пафосом уездного предводителя Остап Ибрагимович. – Дети! Дети взывают о помощи!
- Какие дети? – совершенно потерялся Васисуалий.
- Разумеется, ливийские, - ехидно уточнил Остап. – Несчастные ливийские дети.  Или вы средь бурь житейский окончательно очерствели сердцем, товарищ ответственный квартиросъемщик?
- Квартировладелец, - поправил хозяин  и почему-то покраснел. – Я ее приватизировал. В смысле комнату.
- Правильно сделали, - поддержал Васисуалия Паниковский и тут же поинтересовался. – Вы ее успели заложить?
- Неважно! – оборвал Бендер. – Что за пошлые вопросы? Нам интересно другое: не очерствел ли сердцем к народной нужде подсудимый?
- Уже подсудимый? – промямлил Васисуалий?
- Нет, но скоро все может быть, - сурово изрек великий комбинатор. – Глухота в вопросах нравственных до добра не доведет. Особенно начинающих собственников. Так вы готовы отозваться на бедствия  человечества? Напомню вам: дети ждут!
- Ага, - согласился неизвестно с чем Лоханкин и вздохнул. – Только при чем тут я и… эти дети… ливийские.
- Вы издеваетесь? – Остап наклонился к Васисуалию и заглянул ему в глаза. – Ваша жена с коварным соблазнителем где? В Европе. Бомбят Ливию кто? Европейцы? Мстить вы должны кому?
- Европейцам!
- Вопрос в том – на какую сумму ставить, - икнул Шура.
- Молчать, золотая рота! – прикрикнул Остап. – Не мешайте ходу моей политической мысли!
Он залпом выпил, встал и прошелся по комнате.
- Васисуалий! Вы способны развернуть пиар-компанию против Европы? Макинтош – вон он стоит. И у вас не без Интернета, как я понимаю.
- Да, пиар, как таковой развернуть можно. Но вся Европа – задача слишком сложная.
- И слишком абстрактная, - неожиданно согласился великий комбинатор. – Начинать раскачивать лодку нужно с одного борта. Следует взять за вымя одну из основных стран Континента. И слегка нагнуть.
- Правильно! – сказал с искренней горячностью Балаганов. – Французы – пидоры! С французов надо начинать!
- Ну почему у вас всегда французы! – поморщился Паниковский. – Французы, французы… Жалкие ничтожные личности. Просто мелкие пакостники. Зато, я вам скажу, вот англичане – это настоящие скоты, Вот с кого начинать – так с англичан!
- Странная нелюбовь к стране, которую вы не сумели посетить, - сказал Бендер насмешливо.
- Как будто я не встречал ее представителей! Да в Киеве плюнь – попадешь в англичанина! Да даже в Праге…
- В самом деле? - спросил Лоханкин.
- Нет, - ответил за Паниковского Шура, - Просто кое-кто хорошо умеет плеваться.
- Таки да! – согласился бывший слепой. – И не надо завидовать чужим талантам.
- Эх, Васисуалий! Девяностые научили вас, интеллигентного человека, обманывать.  Но не научили думать. Всякий бизнес – это в первую очередь бизнес. И если твоим бизнесом становится справедливость, ею нужно заниматься творчески, то есть – серьезно.
- Таки да! – кивнул головой Паниковский.
- Васисуалий! - продолжил развивать свою мысль великий комбинатор. – Вся ваша жизнь прошла в мечтаниях. В размышлении о мире, в мечтаниях о его, мира, переустройстве. Девяностые научили вас торговать мечтой. Но добились ли вы успеха и схватили удачу за хвост? Нет! Почему? Вы торговали мечтой, но не умели ее материализовать!
- А вы знаете секрет этой материализации? – спросил квартировладелец.
- Я несу его в массы! – гордо ответил Остап. – Смотрите сами. Вот вы продавали людям обман под видом товара или идеи. Только не говорите мне, что делали это в интересах истины!
- Ага. В интересах правды, - хихикнул Балаганов и чокнулся стаканом с Паниковским.
- А что не так? – спросил уязвленный Васисуалий.
- В том, что вы продавали массам чужую идею. Идею, которая народу была на фиг не нужна. А ваша задача состояла лишь в том…
- Чтобы народ поверил в ее необходимость, - согласился Лоханкин.
- Вот именно! А теперь вы должны продавать народу ту идею, которая ему самому нужна! Время фальшивок прошло. Смейся паяц, над разбитой судьбой, ибо цирк уехал, и даже клоуны разбежались. Сегодня время народной идеи. Понять ее и продать народу – вот высший пилотаж!
- Согласен. Но при чем тут - Ливия и дети?  – наморщил лоб Васисуалий.
- Товарищи подпольные миллионеры! Подсудимый продолжает упорствовать в своих заблуждениях! Не хотите разоружиться перед трудящимися? – начал напирать Остап.
- Я готов, готов, - согласился Лоханкин, – Допустим европейцы бомбят несчастных ливийцев из корыстных побуждений. Допустим, мы начнем какую-то пиар-компанию… Но я не вижу практического результата.
- А деньги?!  – одновременно изумились Паниковский с Балагановым.
- Вот именно! – поддержал их Остап. – Европу нужно наказать. Обрушить гнев масс и изъять энную сумму в тугриках.
- То есть мы будем шантажировать Европу?!
- Васисуалий, вы пошлый человек. Вы считаете, что такие интеллигентные люди, как мы способны попирать международное право? Нет! Мы чтим оное, господа присяжные заседатели!
- С детства! – поддержал босса Балаганов.
- Вы меня запутали, - признался обвиняемый.
- Васисуалий! Скажу вам как интеллигентный человек интеллигентному человеку, - опять присел к столу Бендер, - вам следует работать над собой. Давайте абстрагируемся от  частностей. Если мы облегчим легальные европейские финансовые институты на энную сумму тугриков, то это значит, что эта сумма тугриков окажется в другом месте. Я не говорю, что мы подставим карман прямо под эти, смею вас уверить, хорошие деньги. Но вот оказаться рядом с бурным, веселящим глаз денежным потоком… Как сказал старик Мичурин: мы не можем ждать финансовых потоков, направить их в нужную сторону – наша задача.
- Вообще-то Европа и так балансирует на грани финансовой катастрофы. Ее спасают только манипуляции с деньгами – одни и те же суммы качаются банками из страны в страну, - стал развивать привычную мысль Васисуалий.
- Как приятно беседовать с умным человеком. Как я скучал по Черноморску! – вздохнул Паниковский.
- Но если стремиться вызвать крах Европейской системы, нужно бить не по этому финансовому потоку, а по одной из европейских экономик, которые и поддерживают еще Евросоюз на плаву! – продолжал Бендер.
- Я знаю! Я! – радостно вылез вперед Балаганов. – Германия и Франция!
- Надо же, - ехидно заметил Паниковский, - и не скажешь, что вчера еще кошельки в общественном транспорте подрезал.
- Ща как дам! – насупился Балаганов.
- Порядок на камбузе! – повелительно прикрикнул Бендер. – Юнга говорит дело. Но забыл еще одну страну. Белль Итали.
- Да там тоже пидоры! – мрачно буркнул юнга.
- Оставьте эту скользкую тему, матрос! – Остап засмеялся. – Зато, какие там женщины! Если, конечно, поискать…  Впрочем, это к делу не относится. Самое слабое звено в Евросоюзе – страна макаронников и болтунов.
- Да там Буратины одни! – махнул рукой Паниковский.
- Если бы там была хоть пара толковых Буратин – у Италии еще был бы шанс, - скривился Остап.
- А так - нету? – спросил Васисуалий.
_ Откуда? Италия – это большой оперный театр. Все поют и занимают академические позы. Что поют – непонятно, смысла – на копейку, зато красиво и все аплодируют.
- А вот если в переполненном театре закричать «Пожар! Горим вашу мать!» - вскинулся бодро Паниковский. – Я вас умоляю! Это же цымес!
- Вот-вот, - сказал удовлетворенный ходом рассуждения Бендер. – Если мы объявим бойкот итальянским товарам, если мы прекратим поездки в Италию…
- И это сработает? – с сомнением спросил Васисуалий.
- Конечно нет, - рассмеялся Бендер. – А вот если в такой ситуации Балаганов закричит «Пидоры!», а Паниковский с балкона рявкнет «Пожар!», мы получим учения гражданской обороны в сумасшедшем доме.
- Да, но организовать бойкот… это дело нешуточное, - продолжал упорствовать Васисуалий.
- Подсудимый встаньте! – строго сказал Остап Ибрагимович.
Васисуалий послушно встал.
- Да сядьте вы, - захохотал Бендер. – Подсудимый, подсудимый… Кто вам сказал, что мы – прямо все и организуем? А что должна делать интеллигенция? Обсуждать проблему. И если проблема реальна, то есть реально осуществима, то она сама начнет обретать, так сказать, зримые очертания. Так вот пусть в Интернете интеллигенция и обсуждает такую проблему: а не устроить ли бойкот Италии? Пусть кто-то скажет: а я вот не поеду в Италию и в пиццерию не пойду.
- А его обзовут идиотом, - пожал плечами Васисуалий.
- Конечно, обзовут. Интеллигенция – она такая, - согласился Бендер. – Но интеллигентный человек сам ответит: А как же дети?
- Да, - согласился Васисуалий, - Это аргумент. Хотя бы для полемики.
- Вот-вот! – радостно поддержал комбинатор. – А когда полемика завяжется, ее надо только разжигать и расширять. И вы не заметите, как эта тема станет модной! А мода…
- Это серьезный бизнес! – вставил Паниковский.
- Но ведь все равно поедут! – воскликнул Лоханкин. – Раз хотят поехать к синему морю и лазурному небу – обязательно поедут и на детей наплюют!
- Конечно, поедут. Конечно! – согласно кивнул головой Бендер. – Но не обязательно в Италию. Есть Черногория.
- Думаем Черногория – подразумеваем Хорватия, - съязвил Паниковский.
- А какая разница? Главное – не в Италию! – вступился Балаганов.
- Вот именно! – подытожил Остап Ибрагимович. – Осталось уяснить простую вещь. Если турист не едет в Италию, а едет в Хорватию с Черногорией, нам нужно просто стоять у кассы…
- Однако… Идея обрела форму! – сказал Васисуалий.
- А все-таки я не понял, босс, почему не Францию нагибать будем? – спросил Балаганов.
- Вы дремучий человек, Шура. Вы не цените вечные ценности. Особенно кинематограф. В Каннах начинается кинофестиваль. Все богатые пижоны мира прибегут туда со своими кошельками и никакими детьми мира, даже если бы их собрали в одном месте и бомбили неделю подряд, вы не отвадите пижона от удовольствия пройтись в эти дни в белых штанах по набережной Круазетт. А я хочу испортить этот пошлый праздник. Но для этого начну издалека. Я сделаю месть тонкой и изящной. Как и положено профессиональному графу Монте-Кристо. Считайте меня поэтом-неудачником, но все-таки есть огромное удовольствие еще и в том, чтобы принести в мир хоть какую-то справедливость. Даже если ты бескорыстно любишь деньги. Так что начнем с Италии!
- Однако, знаете ли… - вновь засомневался Васисуалий. – Это все красиво, конечно… Как идея… Но как это все связать…
- Да боже ж мой! - воскликнул Паниковский. – Чтоб я так жил, как вы мне тут сидите и тянете нервы! Ну, вот зайду я к вам, скажем, как сосед, и скажу, что я, хоть и старый человек, но купил спички.
- Ну? – спросил ответственный комнатовладелец. – И что дальше?
- Ой! Я с вас умру, Васисуалий! А потом до вас зайдет Остап Ибрагимович и скажет: Вы не в курсе, этот поц Паниковский собирается купить спички? А потом зайдет Шура и скажет, а он может, уверяю вас, так может, что лучше не надо. Так он скажет, что у Паниковского очень даже не все чтобы дома…
- Ну, Паниковский – идиот! – радостно подхватил Балаганов.
- Что вы заладили: идиот-идиот! Нельзя же так сразу пугать человека. Вы скажете, что Паниковский - альтернативно интеллектуален. Если вы очень так хотите, Шура, скажете, что Паниковский совсем чуть-чуть интеллектуален, но очень- очень – альтернативно. А потом до вас, Васисуалий, опять зайдет Остап Ибрагимович и просто поинтересуется: Балаганов правду говорит, что Паниковский таки купил спички? И сделает очень умное лицо. Даже умнее, чем сейчас. А потом опять зайду я и скажу со всей ответственностью, что я человек старый и я таки да!  Купил спички! А что? Пошел – и купил! А потом вся улица будет иметь счастье, видеть вас бегущим по улице без подштанников, когда Шура только крикнет: «Пожар!»
- Нет, я должен кричать: «Пидоры!» - перебил Балаганов.
- Это само собой. Это у вас, Балаганов, получается лучше всего! – подвел итог Остап. – Но вы представьте, Васисуалий, что будет твориться в Италии! Если вы проведете всю эту работу. А Шура с Паниковским – они так крикнут, что мало не покажется.
- А я еще  хочу сказать про Европу, - сказал Балаганов. Он торжественно встал и поднял стакан. Во взгляде его читалась решимость. – Только европейские пидоры торгуют справедливостью и навязывают ее за деньги.
- Заметьте, за чужие деньги! – встрял Паниковский.
- Да! - подхватил Остап Бендер. – А мы ставим своей целью – справедливость! Саму справедливость! Так выпьем же за то, чтобы отделить эту справедливость от грязных денег.  Да восторжествует она – чистая и непорочная! А деньги! Что деньги? Пусть они останутся достойнейшим!
Васисуалий встал со всеми и  выпил. Он понял: жизнь только начинается. Интеллигенция опять скажет свое веское слово. Когда мечта овладевает массами – она становится материальной силой!