Блядь, ненавижу условности!!! Они вечно преследуют. Даже помереть не дадут спокойно, всё равно навяжутся. Захочешь чтоб тебя выбросили в мусорный ящик, почему нет? А вот хрен тебе, всё равно, единственное, что тебе светит - это какой нибудь говёный гроб... И везде - они, эти условности. Нельзя есть как тебе нравится, нужно есть так, как надо. А как, блядь надо? Кто это придумал? Пастор пресвятой католической церкви Джон Эшер Смит ест так, как надо. Но это не мешает ему растлевать малолетних девочек из церковного хора. А я блядь, не умею жрать, как подобает, но, тем не менее, на этих девочек у меня даже не встанет. Зато у меня есть пистолет, здоровенный, воняющий маслом кусок железа, которым я могу снести башку. Даже тупую башку пастора Эшера, раз он любит, чтоб его так называли. Но, первая пуля не для него, каким бы говном он не был. Может ему вообще повезет и меня поймают раньше, чем все закончится. Чтож, тогда его тупую башку снесёт кто нибудь другой. Кто нибудь ещё, может отец какой нибудь малышки из хора. А, может, её мать. Мне всё равно. Больше всего сейчас меня бесят условности.  Если убить на войне - это ничего, это нормально. Если я убью своего соседа, или ещё какую нибудь мразь, то это уже нихрена не нормально, это типа огого.. А может они даже хуже фашистов? Ну, все те, кого я собираюсь положить через пятнадцать минут? Плюс ко всему - они не мои родственники и врядли когда нибудь задумывались о детях. Даже если они у них есть.. Но войны нет.

И здесь, видимо, нужно кое что прояснить. О том, кто я такой. И не думайте, что, если я сейчас всё это рассказываю, то есть намек на счастливый финал - хрен!!! Я умру обязательно - такая вот скотская у меня натура. А то, что вы слышите - просто двенадцатисекундный бред.. Итак, меня зовут Смит, на самом деле меня зовут не так, просто каждая сука в этом городе слышит только то, что хочет. Поэтому меня зовут Смит. Это как Иван про русских, или Ганс про немцев, или Амиго какой нибудь про мексикашек.

Мой дед воевал. Я до сих пор помню себя ещё мелким шкетом, разглядывающим его медали. И - более взрослым, пытающимся  спиздить те, которые поценнее. Но медали - они были красивые. И тогда, для мелкого меня, и потом - постарше, и до сих пор. Сам я медалей не получил. Чаще всего в жизни я получал только пиздюлей. Да вы и сами знаете. Но, медали - это тоже условности. Он ведь не специально их получал. Ему их просто дали. Он ведь не шел, как рабочий идет на завод за зарплатой. Нет, он просто сделал то, что был должен, но, может быть, сделал это немного лучше других, а может точно также сделал, просто его так увидели, а может их всем тогда давали - ордена, медали и планки. Я не знаю, у меня медалей нет. Только пистолет. И мысли.

Несправедливость острее всего чувствуешь в детстве. Когда переключают телеканал. Там шли твои мультфильмы, а здесь идёт то, чего ты не понимаешь, что смотреть не будешь и, более того, не понимаешь, как другие это вообще смотрят. Все эти любви с первого взгляда. И ты возмущён и кричишь, топая ногами, а тебе дают плюху, или, в лучшем случае - посылают тебя нахрен, потому что ты мелкий и неинтересный и права голоса не имеешь в любом случае. А ты - забиваешься в угол. В свой угол, тот, который ты определил, как свой. И ты впервые желаешь им смерти.. Чтоб вы все сдохли.. Именно так.

Чтоб вы все сдохли. У меня четыре обоймы...