Нагибаться и собирать картошку уже не хотелось, поза раком порядком подзаебла. Мамка орала, просила поторопиться. Оставлять картошку на ночь не хотелось, могла попасть под дождь.
Лешку это мало ебло, хотелось побыстрее сьебать на дискотеку.
Еще нужно было помыть мотоцикл, переодеться и спиздить у мамки в подполье самогон. Из последних сил, боря себя, Лешка дотащил ведро до сарая, и сразу в подполье. Самогон всегда стоял в одном месте, нужно было слить из четверти пол литру и добавить туда воды, способ старый проверенный.
Пацаны уже собрались и ждали появления Лехи, самогон у него был хороший, со ста грамм было уже пиздато. Хотелось поскорее снять девчонку и в кусты. В деревне ебацца можно было на сеновале, в кустах, на летней кухне в сарае. Номеров как в городе не было, не дай бог мамка узнает что ее дочка ебется, позор на всю деревню, приходилось скрываться от глаз.
Лешка опоздал на полчаса. Старый урал, без коляски, без глушаков, орал на всю деревню. Cлышно было за километр, что едет Леха. Не раз мужики грозили дать ему пизды, но Леха не обращал на них никакого внимания.
Когда пузырь был выпит, решили поехать в соседнюю деревню. Своих баб ебать не было ни какого желания. Целок почти не осталось, всех заломали. Каждый старался заломать как можно больше. Леха вел в этих соревнованиях, на его счету уже было ШЕСТЬ. В ход шли все уловки, он готов был гулять с целкой год, конечная цель выебать брала верх над всеми чувсвами молодого подонка.
В деревне Табуреткино было много шансов пополнить список. Маринка ждала Лехиного приезда. В деревне Табуреткино, она была самой охуительной девчонкой. Маленького роста как кукла. Грудь любимого Лехиного размера, не большого не маленького. Ножки заставляли оборачиваться и смотреть на них всех мужиков в деревне. Небесно-лунная улыбка ставила в стойку смирно все встречные хуи. Карие глаза прожигали насквозь, как гиперболоид. В свои 16 лет она оставалась девственницей.
Леха не мог упустить такого счастья, заломать это чудо был предел его желаний. Сначала мая он приезжал к Маринке, всегда поддатый и веселый.
Ее это совсем не смущало. Фразу - "Пьет значит любит", она цитировала всем своим подругам.
На дворе был конец августа, когда Леха первый раз залез к Маринке на сеновал. Матрац на сене едва просматривался в темноте. Сев на край одеяла, он обнял Маринку. Она не сопротивлялась, даже пыталась приблизиться. Губы излучали жар, дыхание было нервным и сдавленным.
Леха лег рядом, она предложила залезть под одеяло. Спорить Леха не собирался, ненужно было его долго уговаривать. Сняв с Маринки блузку, он поцеловал ее в щеку. Маринка таяла как снег на раскаленной сковороде. Он чувствовал, как через ее левую грудь бьется ее сердце. Лифчик он снимал ровно полчаса, мамино воспитание не позволяло оголять свои сиськи даже перед любимым подонкам. Леха целовал ее маленькие упругие груди, соски напоминали два стальных шарика.
Через час Маринка осталась в одних плавках. Ее руку Леха положил на свой член, и она своей маленькой ручкой делала осторожные движения, боясь повредить неведомый ей отросток между его ног. Леха боялся все испортить, нежно гладил ее волосатый лобок. Она вся промокла, и не осознавая ничего происходящего стонала. Стон был тихим и трепетным, вырывался глубоко из души.
Пальцем Леха проделывал путь своему члену, в нее входило уже два пальца, он решил что пора порвать все запреты Маринкиного тела. Плавки уже валялись где - то на сене. Лежа сверху он начал плавно разрушать Маринкин девственный мир. Извиваясь всем телом, она пыталась сохранить
себя.
- Приятная влажность охватывала член.
- Приглушенный крик "Больно! Мама!"
Приятная слабость. Маринка не понимала, что с ней произошло, кровь на простыне привела ее в чувство. Став женщиной, она не жалела. Рядом был ее любимый Леха.
Чувство удовлетворенности и гордости за содеянное, гнало мотоцикл на бешеной скорости. Ветер выбивал слезы, урал ревел.
- СЕМЬ!!!!!
- СЕМЬ!!!!!
- СЕМЬ!!
Кричал Леха, подъезжая на рассвете к своей деревне.