Я не срал пять дней. Причем последние три глотал слабительные лошадиными дозами. После чего не выдержал и пошел к врачу. Ведь именно он сподвинул меня на этот подвиг — похудеть на 30 килограмм. Мол, так ты просто хромой, а если не похудеешь — вообще ходить не будешь. И вот, после мучительного расставания с десятью килограммами, к мне пришел ЗАПОР.
— Сделай себе клизму, — мрачно сказал мне врач, — а то хуже будет. С каловыми камнями не шутят.
В аптеке мне предложили клизму миллилитров на 25.
— Почему такая малипусенькая? — спросил я аптекаршу.
— А ты поезжай в Москву в большую аптеку и там купи на четыре литра. А у нас есть только такие, — было мне ответом. От нашего городка до Москвы электричка идет часа полтора. От запора и голода за последнюю неделю я сильно ослабел. Ни о какой поездке в Москву не могло быть и речи. Сжимая заветную клизму в руках, я вышел из аптеки и направился к дому.
И тут ко мне пришло желание ПОСРАТЬ! Впрочем, назвать это внезапно охватившее мною чувство "желанием" было бы несправедливо. Это был полностью овладевший мною порыв души, пламенная страсть, всесокрушающий на своем пути тропический ураган, цунами, смывшее пол острова Ява в Индийский океан.
Не в силах справиться с овладевшим мною чувством я затравленно огляделся. Меня окружала центральная площадь небольшого города, в котором я вырос и многие меня знали. "Покончить с собой я просто не успею", — пронеслось было у меня в мозгу, но там же родился и план спасения.
Я увидел роскошный двухдверный Порше, припаркованный к самому забору возле аптеки. Но восхищаться машиной у меня уже не было сил не душевных и не физических. Собранной воли в кулак хватило лишь на то, чтобы зайти между забором и Порше и снять брюки...
В бессознательном состоянии я, по-видимому, находился недолго. Стремительно расставшийся со своим содержанием кишечник создавал во мне ощущение приятной слабости, некой воздушности, отрешенности от всего и полного умиротворения.
Чуть позже постепенно вернувшиеся ко мне силы помогли мне отойти метров на десять от натюрморта с Порше в каловых массах, и замереть, в изнеможении прижавшись к забору. В руках при этом я почему-то сжимал малюсенькую клизму с надписью "Для детей до 3-х лет"...
— Блядь! — окончательно вернул меня к действительности приятный девичьи голос, — Как я зайду в машину?
— Ты что-то сказала, любимая? — ответил ей откуда-то мужской баритон.
— Эти экстремисты знали, что мы сегодня приедем к моей маме, и обосрали все подходы к нашему машине. Уроды завистливые, наш Порше им спать не дает.
— Перестань, Оленька, разве ты не видишь — это сделало какое-то животное гораздо крупнее человека. Лошадь, наверное. И этот воздух, которым невозможно дышать. Человек на такое разве способен? Ты, моя милая, просто насмотрелась новостей про футбольных фанатов с Манежной площади с их далекими от современности идеалами и символами. И у тебя развилась паранойя. Так что сегодня вечером у нас вместо телевизора ресторан. Как тебе японская кухня?
...Я знаю эту девушку много лет. Она выросла на моих глазах, я помню, когда она надела свой первый бюстгальтер. Или одела? А, лингвист хромой с клизмой в потной ладошке? Абсолютно ангельской внешностью она обладала и в 5 лет, и в 15, и в теперешние 25. Ее мужу где-то сороковник, то есть он мой ровесник. Они живут по рижской трассе где-то в коттеджном поселке и иногда приезжают навещать на своем Порше ее мать.
Муж ее внешность имеет невзрачную, маленький такой, чернявый. Изумруд нечистый, но может покупать этой дурочке дивной красоты итольанские гарнитуры из дерева дикой баобабской секвои. Впрочем, какой с нее спрос.
Может даже он кавказец, или еврей какой, не знаю. Да и не хочу знать. Не русский он, а она русская. Значит, украл он у нас такую красивую девушку. И ему она родила ребенка нерусского, а не мне русского. Он моё забрал, сука, самое дорогое, в моей же стране. Ненавижу!!!