Однажды утром Семён встал с кровати с неотвратимой тягой изменить себя окончательно и бесповоротно. Причём в лучшую сторону.  Его организм, уставший от водок и вискарей, от двух пачек сигарет в день, от недосыпания по причине беспорядочной физической любви вдруг затребовал отдыха. Может быть и не отдыха, но хотя бы выхода из форсажа на крейсерскую скорость. Семён не понял, как так случилось, что бренное тело, его животные аргументы, вдруг взяли и ударили чугунным рельсом по тонкой интеллектуальной натуре и бессмертной душе. Ведь это так неправильно, когда твоими светлыми мыслями начинают руководить опухшая печень, изжога и трясущиеся руки. Наверное, это происки диабло, шутки ради решил он, который заставляет разум повиноваться плоти. Однако, врождённая твёрдость духа и свободная воля выбора свободного человека все эти потуги сводят на нет, и вообще, образование позволяет обойтись без привлечения потусторонних сил для объяснения этого необычного утра. Семён не был ни писателем, ни поэтом. Но, в силу профессии, обычные трудовые будни требовали усидчивости, фантазии и нестандартных решений, а иногда и вдохновения. В последнее время работа даётся с трудом, думал он, серая полоса в работе, стало мучительно трудно высидеть до конца рабочего дня, и нет никаких идей. Вечером же, в приятной атмосфере под пару-другую стаканчиков виски, возникает уверенность в себе, что серая полоса превратится в белую, нужно лишь подождать. И женщины становятся красивее. Хорошо, что сегодня не надо на работу. Зачем менять себя, нужно лишь подождать, ведь удача была мне верна, думал он, открывая холодильник. Достав начатую бутылку водки и налив полстакана, эти слегка трясущиеся руки привели Семена к некоторым сомнениям. Долго ли осталось ждать и чего именно, ведь время идёт. Спасибо трудовому кодексу, что есть выходные, они проходят быстро, даже пролетают. Но как тяжело прожить рабочую неделю, как она выматывает нервы, и если бы не пятьдесят грамм коньяка в обед, то  можно и унынию предаться. Пятьдесят грамм коньяка в обед позволяются всем, кроме детей и женщин, сейчас почти обед, сказал вслух себе Семён, посмотрев на часы. Поднеся стакан к пересохшим губам и в очередной раз, убедившись какая это гадость, он выпил и закусил. Понедельник будет только завтра.