Однажды летом в час ночной
Сидел я хмурый и хмельной
У брега озера пустого.
Кружился звёздный хоровод,
И гладь спокойных чёрных вод
Была торжественна и строга.

Шептал камыш во тьме молитву
И лунным золотом налита
Под горлышко бутылка-ночь.
Хрусталь небесного сервиза
Сверкал повсюду - сверху, снизу...
И улетала скука прочь.

Туман клубился белой тенью,
И, перепутав чёрта с елью,
Схватился я за свой стакан.
Сковало ужасом уста,
Но как на грех бутыль пуста,
Как пуст у нищего карман.

Чу! Меж ракит густых - движенье...
И, словно чудное виденье,
Нагая дева предстаёт.
Бела как снег и зелен волос,
И так чарующ нежный голос,
Что слово не передаёт.

Подходит.
Что-то объясняет,
Глаза прекрасные сияют...
И за руку меня берёт.
И достаёт графин хрустальный,
Налитый влагою багряной...
При этом - холодна как лёд.

Коньяк хорош!
Хоть пахнул тиной...
И, всё же - славная картина -
Под звёздами с русалкой пить...
Кто предо мной, я понял сразу,
Да только, не моргнул и глазом -
Не вечно же на свете жить...

Вот только, посидев минутку,
Не попытавшись даже в шутку
Меня под воду пригласить,
Красавица поднялася грустно
И сгинула
И стало пусто.
А я остался вновь хандрить.

Нет, я не мучился вопросом,
Зачем не взят был к сонным росам,
И не заплавал как дельфин.
Одно меня лишь взволновало,
Всю ночь покоя не давало:
ГДЕ прятала она графин?