Лето 7517 года от сотворения мира выдалось жарким и безблагодатным. Повсюду пересыхали ручьи и реки, выгорала трава, дох скот. На фоне подобных катаклизмов происходили странные, непривычные для многих вещи. Правительства государств закрывали телеканалы, радиостанции, издательства. Взамен открывались новые, но их деятельность имела совершенно иную направленность.

Многие развлекательные и радикального толка сайты закрывались и удалялись с жестких дисков web-серверов – при этом администраторы чудесным образом забывали сделать backup – возникая вновь на просторах мировой паутины, эти сайты имели новый content. На стадионах и в концертных залах происходили чудовищной жестокости теракты. На планете вспыхнуло несколько локальных конфликтов.

Сама природа, казалось, не отставала от людей – лесные пожары, землетрясения, наводнения, эпидемии и пандемии – многих начали терзать смутные сомнения.

***

Тихонько скрипнула золоченая калитка Райской кущи за номером 1968/404, по тропинке, усыпанной разноцветными камушками, к дому неспешной походкой двинулся Апостол Петр. С отдыхающей здесь душой было весьма интересно поговорить и поспорить за чашкой горячего шоколада.

Он потянул на себя, украшенную витражом дверь – здесь было не принято стучать или звонить в колокольчик – и шагнул в полумрак просторной комнаты. В комнате, как он знал, имелся камин и напольные часы, невысокий столик с креслами вокруг, на стенах висели картины и черно-белые фото в рамках.

Поднявшись на второй этаж, Петр прямиком направился в кабинет, где, как правило, работал, «пребывающий здесь». В действительности так и оказалось, за столом сидел чернокожий мужчина и задумчиво глядел в окно.

– Кхм..кхм.. – вежливо кашлянул вошедший. – Позволите?

– Вот так сюрприз! – расплылся в белозубой улыбке хозяин кабинета. – Чем обязан? Входите, присаживайтесь. Выпьете?

– Не откажусь, пожалуй. Но сначала к делу. Я послан к Вам Всевышней комиссией по культуре. С повесткой. Вас вызывают в трибунал.

– В трибунал? Но что, позвольте полюбопытствовать, случилось? Я ведь тут давно уже. Дело закрыто.

– Вновь открывшиеся обстоятельства, – ответил Петр, и почему-то поморщился, словно от зубной боли.

– Ну, дела, – развел руками чернокожий. – Я думал, хоть у вас с канцелярией все в порядке. Что ж выпьем шоколаду и отправимся.

– Заседание начнется немедленно, по прибытии, торопиться не надо, сами понимаете, у нас тут время течет по-иному. То есть никак.


***


– Ну что ж, приступим. Все в сборе? – спросил председатель комиссии, когда заседатели расселись по местам.

– Итак, обвиняемый, Мартин Лютер Кинг, Вам вменяются в вину последствия деятельности, проводимой при жизни, то есть тотальное засилье мира «культурой» Ваших черных братьев. Посмотрите, например, что творится на земле.

В воздухе посреди зала заседаний появилось полупрозрачное облако. С какой бы стороны на него ни смотрели, все видели одно и то же.

«Вот пестро одетый чернокожий сатрап в лисьем воротнике и золотой цепи тросточкой избивает блудницу, девушка плачет и пытается свернуться в комочек. Недалеко группа отроков подбегает к пожилой женщине, и с хохотом валит ее наземь. Один из них скрывается с ее сумочкой за углом.

За пригоршню долларов, беременная женщина получает из рук темнокожего человека, пакетик порошка и, здесь же, втягивает его ноздрями через трубочку. У нее скверные вены, руки покрыты гноящимися язвами. Мимо по дороге движутся автомобили, странно подпрыгивая на передних колесах; грохочет какая-то демоническая музыка, вооруженные люди в машине начинают палить из окон по прохожим. Девицы, высунувшись в верхний люк, машут исподним.

Чернокожий шельмец в белых одеждах и в тюрбане читает бесовские стихи. Бьют барабаны, дудят вувузелы, блудницы рядом с певцом бесстыже танцуют голышом. Им подпевает какой-то смутьян в розовой кепке и таких же туфлях.

Вот еще один «черный брат» в белой тунике с разукрашенным узорами телом говорит со сцены ересь складную, на нем темные очки, и пояс с пряжкой, закрывающей почти весь живот. Он кричит: «У нас в клубах…». Обнаженные отроковицы, хором подхватывают слова».

Все в зале с ужасом представили себе клубы дыма с запахом серы. Запись прерывается.

– Ну-с, и как Вам, подсудимый, плоды Ваших трудов? – сухо поинтересовался председатель. – Имеете, что сказать?

Мартин Лютер поежился, губы его дрожали, в глазах были слезы и отчаяние. Он помолчал, выпил воды, закашлялся и его вырвало. Подсудимый удивленно посмотрел на то, что из него исторглось. В глазах застыл немой вопрос.

– Не волнуйтесь, подсудимый, для проведения трибунала мы вас воплотили. Если вас не оправдают, будете исторгнуты в гиену огненную. И так, что можете сказать в свое оправдание?

Лютер Кинг откашлялся, прошелся вдоль трибун, и, заложив одну руку за спину, начал речь, активно размахивая второй рукой

– Уважаемые члены комиссии, все, что было явлено мне, ввергает меня в трепет и ужас, я опечален, скорбь сдавила мое сердце. Я не хотел подобной участи своим черным братьям!

– Нельсон Мандела тебе брат, – тихо пробурчал в сторону розовощекий херувим, сидящий справа.

– Ведь у меня была мечта, я хотел равенства для всех рас, хотел, чтобы черные дети учились с белыми, чтобы могли поступать в колледж и получать хорошую работу, – продолжал Кинг.

– Отличная работа, наркоту в подворотнях толкать и жить на пособия, – снова прошептал кто-то. – Блудниц бить, во грех склоняя, и стихи греховные читать под трубный глас.

– Всю свою жизнь я проповедовал идеи гуманизма, ненасильственного противления, праведный образ жизни. Я желал сделать мир лучше. Я хотел…

– Так хотел, что аж набздел, – не унимался пухлый, бухтя под нос.

– Полноте, все это мы и так знаем, – прервал оратора председатель, потрясая пухлой папкой личного дела. – И про смерть мученическую и про остальное. И покаяние Ваше учли. Только вот в мире теперь что творится, видели? Думаете, мы весь материал показали? Сейчас еще посмотрите, что вы с землей сделали, с паствой нашей.


В центре зала снова появилось облако. Заплясали разные картины.

«Отрок с прической, напоминающей паклю на голове, машет руками, и сквернословит. Лобызает юных грешниц и похваляется своими пороками, крича при этом «Yo!» и «Motherfucker» с жутким акцентом.

Потный толстяк в кепке набекрень обнимает полуголую девицу и громко читает греховодные стихи про тягу к роскоши и зависть. Девица извивается змеей и истошно воет словно одержимая. Все это под музыку, которую многие слышали в других песнях».

Все в зале вспоминают – не укради!

«Огромный стадион, тысячи отроков беснуются под грохот и гром. Они раскуривают фимиам, употребляют разноцветные снадобья, пьют елей из железных бочонков. На сцене стоит певун с гитарой непривычной формы. Он распевает похабные куплеты. За сценой во мраке царит прелюбодеяние и содомия.

По ночному городу несутся с грохотом, ярко разукрашенные автомобили, взметая пыль и оглашая окрестности ревом. Просыпаются дети и начинают плакать от страха. У женщин сворачивается молоко.

В желтом костюме с черными лампасами, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром во двор выходит певец, садится в машину и едет по улицам, развращая молодежь и склоняя простолюдинов к праздности.

В таких же штанах и кепках, во дворике сидят коротко стриженые отроки. Они нападают на прохожего и забивают его до полусмерти. Забрав имущество избитого, они выменивают его в лавке на яства и вино, после чего прелюбодействуют с селянками на чердаке».

Запись останавливают.

– Полюбуйтесь, любезнейший, до чего вы людей довели. Это действие «культуры» Ваших братьев. И подобное творится в православной стране! Слава Всевышнему, они там культ Вуду еще не переняли. Но и это не за горами.

– Я не знал, – прошептал Кинг, потупившись и разглядывая пол под своими ногами. – Я не хотел. Я…

– Макака черножопая, – прошептал пухленький херувим, но так громко, что заржало все высокое собрание.

– Мы тоже не хотели и не знали, стоило на полстолетия отвлечься от мирской суеты, и вот. Результат. Что делать с этим, мы пока не решили. В силу смягчающих обстоятельств и в отсутствии злого умысла, суд постановил. Мартин Лютер Кинг, Вы отправляетесь на землю. С миссией, обратной тому, что вы делали в прошлой жизни. Убеждайте Ваших черных братьев вернуться к истокам, на родину, в колыбель, мать его, человечества. Сроку Вам – одна человеческая жизнь, думаю, лет 70 мы за вами присмотрим. По результатам спросим с Вас же.

– Не справитесь, – председатель выдержал паузу. – Ад и погибель мы Вам устроим. А ведь там на Вас зуб имеют за Ваши проповеди.

Председатель хлопнул в ладоши, и душа Мартина Лютера Кинга отправилась на грешную землю, исправлять результаты своих деяний.

***

– Итак, благородные доны, нужно теперь решить, что делать с этим балаганом, царящим на земле, – продолжил председатель, после того, как тело Мартина Лютера растворилось в воздухе. – Как все вы знаете, там сейчас Армагеддон и мракобесие. Смертные творят зло, занимаются ведовством, молятся Падшему, разрушают землю, разрушают себя. Главный дал понять, что для второго Пришествия время не настало. Сами понимаете в его возрасте… Кхм…

Повисло неловкое молчание. О возрасте Самого, предпочитали вслух не вспоминать. Вздумает еще показать, что порох у Него остался и начнется: громы, молнии там разные. Шашкой махать, что называется, всеми шестью руками. Колесо свое крутить, да волю беспредельно проявлять. Лихо скакать на коне лихом и копьецом разить, Казни Египетские свершать и другие мщения с карами.

Подобного никто не хотел, ведь уже более семи тысяч лет все было спокойно, отлаженный механизм работал, каждый имел свой profit и выше головы прыгать не пытался. Люди не жили отдельной жизнью. Вовсе нет. Их никто не бросал, никто от них не отворачивался. Просто их жизнь отражала все, то, что происходило в кулуарах Всевышнего.

– Есть ли предложения? Прошу высказываться по старшинству, с нижних чинов, разумеется.

– Считаю необходимым исправлять культурную жизнь людей. Без искусства и воспитания, людишки скатятся в унылое говно чуть менее чем скоро, – отчеканил херувим, комментировавший речь Мартина Лютера. – Заслать агентов (группа у меня готова), внедрить в высшие слои шоу-бизнеса. За полвека, думаю, управятся, если без форс-мажора.

– Так-так, поподробнее, – заинтересованно встрепенулся председатель, привстав со своего места от волнения.

– Ну, посмотрите, что творится, хоть вы все и так знаете, перечислю. Семь смертных грехов не трогаем – люди без этого не могут, потому, что, в принципе, состоят из них. Десять заповедей опустим, шутка была неудачной, признаю. Ну, так ведь первое апреля было. Ох, и песочили меня на ковре. Сперва замы, а потом Сам. Страху натерпелся, думал к Падшему отправят. Обошлось. Мда. Отвлекся, простите, друзья.

– Любезный, Вы словоблудия избегайте, переходите к телу вопроса, – заворчал председатель. И многие в зале поддержали его возмущенным бормотанием.

– Так, о чем это я? – херувим раздул и без того пухлые щеки, задумался.

– Ах, да, – хлопнул он себя по лбу, – Предлагаю насаждать разумное, доброе, вечное среди людей, но исподволь, не насильно. Без давления извне.

– Разумеется, – продолжал он, – мы столкнемся с определенными трудностями. Паства уже не та и горящим кустом ее не удивишь.

Высокое собрание с готовностью рассмеялось. Это была славная шутка, имевшая, правда, некоторые негативные последствия. Но действительно первые столетия она казалась очень смешной. Не бывало и десятилетия, чтобы не случилось какого-нибудь анекдота. В кулуарах в одно время стало безумно модным пересказывать их в других секторах Сущего, поделенного на сферы влияния.

От имени Самого, кабинет министров спокойно налаживал взаимовыгодные отношения между собой. Вальхалла присматривала за севером, Царствие небесное занималось большой частью Евразии и обеими Америками. С недавних пор у них возникла новая головная боль – Израиль. Сады Гурий занимались «проблемой Ближнего Востока». Дальним Востоком заведовал сектор Сукхавати. Ну и более мелкие отделы, занимались в основном бумажной волокитой. Существовал еще отдел Падшего, но с ним старались не иметь дела, с тех пор, как тот попал в опалу к Самому.

– В общем, – подытожил рационализатор-активист. – Нам, друзья мои, необходима культурная революция.

На несколько тяжелых мгновений в зале установилась гнетущая тишина. Словно затишье перед бурей. И, таки да. Грянул гром.

– Какая в жопу революция!? – послышалось слева.

– Нафига козе баян? – вторили справа.

– Долой халтуру с оперных подмостков!!! – завопил кто-то петухом.

– Даешь потоп!!! – кричали сразу несколько голосов.

Воцарились форменный кавардак и ералаш. Все кричали наперебой, спорили, кое где уже дрались; и дело, вовсе, могло кончиться скверно. Председатель сделал знак головой, зажав уши, и Архангел Гавриил, легонько дунул в самую маленькую трубу, прикрыв ее ладонью…

После того, как Высокое собрание оклемалось и все расселись по местам, скромно потупив очи, Председатель велел подать нектару. «Продолжим, друзья» – пригубив, сказал он.

– Прошу слова! – крикнул прерванный прежде, оратор.

– Предлагаю выслушать до конца предложение нашего товарища, возможно, оно окажется не таким уж абсурдным. Все «за»?

– Да.

– Что уж там…

– Пусть говорит.

– Послушаем. Ага... – раздалось со всех сторон. Все чувствовали себя немного неловко.

– Итак, позвольте напомнить, что я начал говорить о культурной революции. Что же я предполагаю под этим? – хитро прищурившись, спросил новатор.

Ответом ему было молчание – никто не хотел повторять предыдущего инцидента с дудочкой Гавриила.

– Что видели мы с вами, господа, в видеоматериалах? Разврат! Падение нравов. Засилье поп- и RNB-культур!!! Насилие и Содомия! Нам нужна подмена ценностей. Только так мы сможем исправить положение дел.

– Что ви таки пг’едлагаете? – спросил его пейсатый херувим с непрапорцианально большим носом.

– Шо за подмену понятий ви нам толкаете под видом г'еволюции. Ми видели их 1789 и 1917 годах от г'ождества «сами знаете кого». А кг’оме этих двух были и дг’угие.

– Ой, я Вас умоляю. Не надо передергивать, – поморщился председатель.

– А кто пег’едег’гивает?! – воскликнул пейсатый и вынул руки из-под полы.

– Нам нужно повернуть развитие культуры вспять. Возродить утраченное. Помните, я говорил, что у меня есть готовая группа?

– Так позвольте вам представить спасителей человечества! – пухлощекий торжественно вскинул руки, привлекая внимание коллег.

В центре зала уже привычно материализовалось всем знакомое облако.


Продолжение следует…