Утро. Обычное иракское утро, когда от Шатт-эль-Араб тянет тухлятиной и сыростью, а солнце, ещё слабосильное и тусклое, лениво вползает на блёклое небо. Очередное утро в клетке.

Сегодня Наджим, охранник и ответственный за кормёжку, опять бросил каждому по горсти распаренного зерна, потыкал пальцами под рёбра. Виктор поморщился и вполголоса обматерил араба. Клетка, зерно, неясные перспективы. Судьба серого гуся - она такая, переменчивая.

Неделю назад ЭТИ убили Толика. Просто вытащили из клетки, уволокли куда-то, а потом Толик вскрикнул, и его крик слышали все. Димон, Вовка, Миша и Юля. Перед тем, как забрать Толика, Наджим так же щупал у всех под рёбрами. Значит, сегодня очередь следующего.

Вот, накаркал. Наджим вернулся с Мейхамом, здоровым "болотным" арабом. Вдвоём они открыли клетку и выдернули Виктора наружу. Он отбивался ногами, хрипел, но справиться с двумя здоровыми мужиками, после зерновой диеты и клетки, сил уже не было. Скрутили, поволокли, загребая сандалиями пыль с такыра.

От группы людей возле куста хлопчатника отошёл один, седой. Посмотрел оценивающе, отошёл на полшага. Что-то гортанно крикнул остальным, те заржали в голос. Вынул из-за спины блеснувшую на солнце железку. Блеснувшую на тусклом иракском солнце.

Виктора убили быстро, убили так, как сабии всегда били на юге Ирака птицу - уколом четырёхгранной свайки в горло. Виктор вскрикнул, затем, уже после удара, просипел пробитым пищеводом, неправдоподобно алая кровь цвиркнула на плиты дворика, мелко забил ногами, поднимая пыль, и дёрнувшись всем телом, затих. Седой удовлетворённо посмотрел на тело под своими ногами и поставил рядом таз с кипятком.

Дмитрич в Ираке был уже не первый, да даже не второй раз. Начинал со строительства станции около Багдада, да вот как-то завертелось - и уже третья командировка. До этого был на строительстве в Исфагане, ещё раньше - Нерюнгри, Теплодар - строили энергетику детям, а выяснилось после 91-го, что чужим дядям.

Гусят покупали в Эль-Харите, у мандеев - там была своя маленькая община, а в Ираке только эти странные сектанты разводили домашнюю птицу. Толстые гусята, уже начинающие сереть, с подозрением смотрели на русских, которые так разительно отличались от привычных смуглокожих арабов. По привозу их выпустили в общий загон, а спустя три месяца рассадили по клеткам, чтоб жирели.

Кормил их распаренным зерном Наджим, толстый переводчик, который ещё при Союзе учился в Киеве и год в Лумумбарии в Москве.

Ну а главным по гусятам был как раз Дмитрич, как непревзойдённый кулинар в полевых условиях. Кстати, именно он, заметив среди них одного с рыжиной в перьях, обозвал его Чубайсом. Памятуя жгучую любовь энергетиков к главному нанотехнологу, Чубайса забили первым. Забивали по старому мандейскому рецепту - свайкой в горло, а потом тушку купали в кипятке, чтобы перья легче отходили.

Через неделю забили Ющенко.
Остальные серые иракские гуси сидели в клетках, гоготали и ждали своей очереди.