Сивушов проснулся часа в три ночи от острого желания поссать. Охая от головной боли, он сполз с дивана и босиком пошлепал мимо стола, уставленного остатками недавнего пиршества. При жидком свете единственной неперегоревшей лампочки криво висящей под потолком трехрожковой люстры его холостяцкая квартира, с шеренгами пустых бутылок вдоль стен, с замусоренным полом казалась, особенно неуютной. Но Сивушов, не обращая на это внимание, быстро прорысил к сортиру и еще на подходе к унитазу расстегнул ширинку (он спал в измятых брюках) и полез за хуем.
Однако там, где положено было быть хую, пальцы ничего на нащупали. Сивушов хмыкнул и протолкнул руку дальше, повозился в штанах. Но нет, там, где раньше висел атрибут его мужской принадлежности, было неожиданно пусто. Хуя не было, а ссать все равно очень хотелось, причем все больше и нестерпимее. Что-то подсказало Сивушову, что надо срочно сесть на унитаз. Только тогда он и смог справить свою малую нужду - через задний проход. «Ну вот, - скорбно и пока все еще сонно отметил Сивушов, отрывая клок туалетной бумаги и промокая анус. – Дожил. Хуй где-то потерял, ссать через жопу начал. Как утка или курица какая-нибудь».
Затем, забыв смыть за собой, Сивушов, придерживая спущенные штаны, вышел в прихожую. Он остановился перед запыленным зеркалом и впился глазами в свое отражение. Да, так и есть, в промежности у него было пусто, и выглядело это так нелепо и страшно, что Сивушов тихонько заскулил от ужаса.

Но… Но где же? Вчера хуй у него еще был, это Сивушов помнил точно. Ведь после того, как выпроводил своих крепко захмелевших закадычных дружков Жорку и Аркашку, (жены вычислили их местонахождение и без конца названивали Сивушову, требуя их домой), он также ходил в туалет и отливал, как и положено, через хуй. Что же случилось за ночь? Куда девался его дружок? Не отрезал же ему его какой-то злодей, пока он спал. Да и рана тогда была на месте хуя така, что он умер бы от боли и кровопотери. А у него ничего, кроме похмельной головы, не болело. На месте же хуя была гладкая проплешина, как будто там сроду ничего не было. А может, он того… сам как-то отвалился?
Сивушов уже не знал, что и думать, когда его панические и горестные размышления прервали чьи-то тихие всхлипывания. Причем плач этот проник в его голову не снаружи, а как бы зародился изнутри. «Может, белочку словил, глючить начал?» – испуганно подумал Сивушов и потряс головой. Но нет, плач не прекратился. Более того, Сивушов даже понял, откуда доносятся всхлипывания. Он присел на корточки и запустил руку под обувную этажерку. Пальцы его нащупали сначала один из его вездесущих скомканных носков, потом что-то маленькое и явно живое, теплое. Сивушов выгреб это что-то из-под этажерки, и оно и оказалось… его хуем. Сморщенным, запыленным, с дряблой мошонкой, но таким родным и жалким, что у Сивушова екнуло сердце. Он осторожно положил хуй на ладошку, сдул с него пылинки и ласково погладил, как котенка:
- Уфф! Нашелся!

И тут между хуем и его бывшим обладателем состоялся, можно сказать, исторический диалог. Причем, голосовой - со стороны Сивушова, и телепатический со стороны его собеседника.
- Ты как тут оказался? – спросил Сивушов.
- Ушел я от тебя, Леша, - сообщил ему хуй.
- Как это ушел, куда, к кому? – переполошился Сивашов. - Кто тебе разрешил?
- Да хоть куда, лишь бы с тобой не оставаться, Леша! - горестно телепатировал ему хуй. – Я думал, дружки твои, как обычно, оставили дверь открытой. А она сама захлопнулась за ними, и я не смог выйти. А так бы я уже был далеко!
-Но погоди, как же так? Мы же с тобой сорок семь лет жили душа в душу! А тут на тебе – ушел! Почему, что я тебе такого сделал? – с жаром сказал Сивашов.
- Это ты живешь сорок семь лет, если только можно назвать это жизнью! – возразил хуй. – А моя жизнь прекратилась еще четыре с половиной года назад.
- Что ты имеешь в виду? – насторожился Сивашов. – Ты заболел, что ли?
- Я заболел? – возмущенно переспросил хуй. - Это ты в хлам превратился, из-за алкашества своего, Леша! Это ты довел меня до такого состояния, что я уже почти пять лет бесполезно вишу у тебя вниз головой. Я уже забыл, как пизда выглядит! Жена от тебя ушла, любовницы ты так и не завел, Леша! А я ведь еще молодой, мне ебаться хочется. Так что давай, Леша, отпирай дверь, да я пошел!
- Куда пошел? А я?
- Да не нужен я тебе!
- Ну почему же не нужен? – неуверенно сказал Сивашов. – А, к примеру, поссать?
- Ссать ты можешь и жопой! – жестко заявил ему хуй. – И вообще, достал ты меня своим ссаньем, Леша! Через каждые пару часов тащишь меня в туалет.
- Ну, а я тут при чем? Это этот, как его, простатит!
- Так лечиться надо, а не водку трескать! – попенял ему хуй. – Впрочем, теперь уже все равно. Ну-ка, опусти меня, да я пойду.

Хуй сделал попытку привстать, но лишь слабо поворочался на ладони Сивашова и снова обессилено уронил головку.
- Ну и куда ты такой пойдешь? Ты же на ногах… то есть, на яйцах не стоишь!
- Ничего, я ползком! Найду себе нового хозяина, молодого, непьющего!
- Ну, кому ты нужен будешь такой? Да и потом, у каждого мужика ведь свой хуй есть!
- А я запасным буду! – запальчиво сказал сивашовский хуй. Но, понимая всю абсурдность происходящего и сказанного им, снова завсхлипывал. – Что же мне делать, а, Леша? Выходит, ни тебе я не нужен, никому другому… Так пусть уж лучше меня машина переедет или собака какая сожрет, чем вот так вот прозябать у тебя в штанах, годами не ебавшись! Отпусти, пойду я…
- А если я поклянусь, что с сегодняшнего дня брошу пить и всерьез займусь твоими и моими проблемами?
- Соврешь ведь, Леша!
- Клянусь! Ну, полезай обратно!
Сивушов поднес ладонь к расстегнутой ширинке.
И хуй, поколебавшись пару секунд, юркнул к нему в штаны и тут же прирос обратно. Как будто никуда и не отлучался.

…Сивушов торопливо сунул руку в промежность, помял ее через штаны. Хуй был на месте.
- Приснится же такое! – облегченно вздохнул он, вытирая ладошкой потный лоб. Потом вытащил из-за дивана недопитую бутылку водки и жадно припал пересохшими губами к ее горлышку. Сдерживая рвотные позывы, он допил остаток водки и, обессилено откинувшись на диван, тут же захрапел.
- Эх, Сивушов, Сивушов! – горько прошептал его хуй. – Все-таки прощай!
И, осторожно поворочавшись, он отстегнулся от постоянного места дислокации и, путаясь в складках штанины, снова пополз по ней к выходу. На этот раз он решил уйти через балкон, непредусмотрительно оставленный Сивушовым открытым. А уйти хуй решил в поликлинику по соседству. А что, может, еще и не все потеряно? Может, сгодится еще на органы? Уж очень хую хотелось жить именно как хую…