Есть в этой жизни непреходящие ценности как песни Глории Гейнор и как чисто вымытые окна, овеваемые внезапно прорвавшимся в февраль весенним ветром.
Как ощущение близости праздника и просто все, слава Б-гу , здоровы в семье и покой, сложив крылышки ,прикорнул в наших душах.
И к слову о ценностях, но не о каратах, поговорим о той же романтике.
Тем более ветер и календарь определенно двигают нас в сторону если уж не мартовских котов, то мартовских букетов точно.
Он был милиционер, хороший мальчик из приличной семьи. Его мама мяла лица теть в салоне красоты за 5 рублей и еще трешка в халат. И за дополнительную трешку она вам делала такие брови! О-о, да с такими бровями пол улицы погружались в темноту, поскольку толпа вокруг Вас вырастала стеной один на плечах другого и заслоняла солнце.
Вот у ее сына были брови не за трешку, а с рождения. Брежнев просто выщипанные нитки рядом с ним. И вид у него был солидный, осанистый, потому как папа его был мясником в нашем гастрономе и улыбался 22 золотыми зубами, вставленными с усушки и утруски полуфабрикатов.
Но сын их, он тянулся к прекрасному. И вовсе не в мамином салоне красоты, а в музыкальной школе, приглядел себе, ничего так себе. Как сейчас бы сказали 100Е в объеме, а тогда - просто красавица и все при ней в комплекте пятого размера . И футляр с кларнетом, и мама с папой… ну, не страшно - инженера. Главное, чтобы человек был хороший.
И свадьбу сыграли. Его папа вынул пару золотых зубов на взнос в кооператив и барана из-под прилавка. Ее мама принарядилась в хим завивку и подарила молодым ковер за свою рассрочку.
Зажили в кооперативе. Чем не праздник, чем не благодать. Раздельные сан удобства, балкончик и дом кирпичный, окнами на юг.
Но вскоре кошки заскребли на душе у Гоши - молодая жена подозрительно полюбила гитару. То есть, она вот полный комплект отучилась в музыкальной школе и еще в муз училище- и все на кларнете. А тут, видите ли, гитара. И гитаристы, которых Гоша подглядел ревнивым глазом в прокуренном дыму репетиционной, ему совсем не понравились. По всему было видно, что гитаристам редко перепадало хорошее питание во всех смыслах и Гошины родные 100 Е провожали они совсем не вегетарианскими взглядами.
Гоша дома негромко, всего на пять – шесть разбитых тарелок, намекнул супруге, что гитарный гриф пора завязывать мертвым морским узлом.
На что жена повела плечиком, опрокинув ГДРовскую этажерку, и сообщила, что это чистое мещанство и творческие люди далеки от таких приземленных мелочей, как смена муз. инструмента…
Гоша подвигал бровями и извилинами и запер жену дома от греха подальше, и ушел на работу в самом спокойном состоянии духа.
Жена же, не побоявшись осуждения соседей, пролезла на балкончик (история умалчивает, как она там уместилась ) и оттуда спрыгнула со второго этажа прямо на клумбу, попирая все общественные нормы. Благо высота потолков в их доме была стандартной, и разбиться со второго этажа было трудно.
Не остановившись в своих противоправных действиях, жена побежала в сторону, не приличную для замужней женщины, а именно в гостиницу к гитаристу из Минска, сыну неизвестных в нашем городе родителей, Сереге.
Там она предалась уже такому вопиющему разврату, которого в СССРе и вовсе не бывает.
Гоша, вернувшись с дежурства, обнаружил отсутствие ужина и жены. Тоскливо взвыв от потери того и другого, он в милицейской машине отправился по горящим следам, от смятой клумбы налево.
Местное население охотно указывало путь изменницы пальцами и подбадривало Гошу приличиствующеми ситуации возгласами.
У входа в гостиницу его ждал взволнованный портье:
- Гоша, держи себя в руках - ты же мужчина. Ты с ножом? Учти, порча государственного имущества карается строго по закону, и если адвокат не отмазал.
Гоша взволнованно отпихнул сочувствующего, и устремился по коридору к заветной двери ракетой средней межконтинентальной мощности. Дверь после прямого попадания распалась на неизвестные еще тогда науке наночастицы.
Жена сидела , бесстыдно округлив ногу на ногу, в компании еще пятерых человек, играла на гитаре и исполняла голосом песни буржуазного содержания. Мужики пялились ей в вырез кофточки и нагло льстили:
- Какой тембр. Какие обертоны!
На слово «обертоны», Гоша заиндевел лицом, и искры из его глаз перебили проводку у электроинструментов.
Ее подруга и подстрекательница Любка (ничего особенного, какие-то жалкие 75А) запищала:
-Ты нам сорвал репетицию ансамбля!
-Б.я - нехорошо повторил последний слог, Гоша, схватил жену за руку и потащил на улицу. Жена упиралась для виду, но шла.
По дороге Гоша долго думал: убить жену сразу или это не сочетается с обликом сотрудника советской милиции.
Впрочем, как говорят, все у них наладилось. Жена перевелась работать в ясли – сад на солидное пианино, гитару Гоша на всякий случай разбил с того же балкона и уже третий внук радует его и ее родителей необыкновенно кустистыми бровями, такими, что Брежнев позавидует. А если следующей родиться девочка? Ну, а Гошина мама на что?! Она такие ей брови сделает, что пол улицы будут темные.
Иногда на праздниках Гошина жена поет. Примерно вот таким голосом. Людям нравится