***



Пользуясь отсутствием надзора, дети стали разбредаться по территории. Начались игры в прятки с залезанием в деревянные домики, под лавки и столы. Никто из детей не беспокоился по поводу того, что воспитательницы нет уже довольно долго.

Уже стемнело, и корпуса детского сада на фоне тусклого неба стали выглядеть таинственно и незнакомо. Кусты сирени и пихты напоминали силуэты сказочных животных, а ряды акаций были похожи на плотную шеренгу застывших смирно солдат. Дети с радостными воплями выскакивали друг перед дружкой из кустов, пугая девчонок, которые с визгом убегали на веранду, сбиваясь там в кучку, - но потом снова, взявшись за руки, цепочкой крались по дорожке, петляющей между деревянных домиков и кустов. Когда стемнело настолько, что перестала быть видимой граница асфальта с травой, одна девочка - Наташенька - жалобно спросила:

- А где же Марья Петровна?

Беготня стала затихать, малыши повылезали из домиков и кустов и стали собираться на веранде. Кто-то из детей захныкал:

- Я хочу домой! Где Марья Петровна?!..

Дети кучкой толпились на тёмной веранде и пищали:

- Марья Петровна! Марья Петровна! Мы здесь!

Наташенька заплакала:

- Я не хочу оставаться! Я домой хочу, к маме!..

Подул ветер, раскачивая кусты и шурша ветками высокой вишни по крыше веранды. Полыхнувшая вдали молния осветила бешено несущиеся по небу облака. Ветер всё усиливался, заставляя высокие кусты акации пригибаться к земле. Неожиданно вспышка распорола небо прямо над крышей детского садика - на мгновенье стало светло, как днём, - и тут же громыхнуло так, что дрогнула земля и вокруг завыла сигнализация припаркованных машин. По жестяной крыше стукнуло несколько крупных капель. Или это был град?

Детям стало страшно. Заплакали ещё несколько: сразу же вспомнились угрозы родителей - "Вот не будешь слушаться - оставлю здесь ночевать!" Ужаснее этого события детям было сложно себе что-то представить.

Им оставалось заблуждаться минут десять.

Внезапно из-за высокого забора, который был виден с веранды, послышался женский голос:

- Наташа! Наташа, ты там?

К нему сразу же присоединился мужской:

- Лена! Ты здесь? Подойди сюда!

Две маленькие девочки, одновременно крикнув "Мама!" и "Папа!", соскочили с веранды и побежали к забору, от которого уже слышались голоса других родителей, зовущих своих чад.

Детишки гурьбой подбежали к забору и, плача, принялись просовывать тонкие ручки между железобетонными прутьями. Родители хватали их ладошки и прижимали к щекам, матери причитали:

- Да что же это такое! Заперли ворота! Свинство самое натуральное!

Другая дама поддержала:

- Да! Наверняка это новый сторож сделал! Нанимают алкашей!

- Да я этому сторожу башку отверну! - сурово пообещал чей-то мужской бас.

- За такие дела надо увольнять и зарплаты лишать!..

- Надо постучать посильнее в ворота! - предложила одна женщина.

- Да уж стучалась-стучалась! - возразила другая, - Всё бестолку! Валяется, небось, где-нибудь в своей каморке, пьяный!

Кто-то предложил:

- Надо перелезть и изнутри открыть!

- Не откроете, там замок висит, я в щёлку видала!

- Вот гад! Залил бельма и храпит, а мы детей своих забрать не можем! Пусть только попадётся мне, я ему таких замков понавешаю, что... - Обладатель баса не закончил угрозу и умолк, прикрыв глаза рукой, ослеплённый резким светом прожекторов, неожиданно вспыхнувших на крыше детского сада.



***



Оставив женщину истекать кровью, Усатый прошествовал к двери своей бытовки и, прислонившись ухом к щели, прислушался. Оттуда доносилось шуршание и грохот раскидываемых вещей, перемежаемый болезненными стонами и ругательствами. Людоед тихонько отомкнул замок, положил его на траву и, встав сбоку от двери, распахнул её настежь. Его опасения оказались излишни - этот идиот и впрямь искал в куче тряпья, сваленного в дальнем углу у стены, своего сучонка, кто бы мог подумать!

Усатый просунул руку под ватники, висевшие на стене при входе, и повернул выключатель. Мужчина судорожно обернулся и, щурясь от яркого света, попятился назад. Споткнулся о ведро с сухой известью и плюхнулся задницей на тряпки.

Маньяк, пригнув голову, вошёл внутрь и затворил за собой дверь. Отец Пети с ненавистью смотрел на людоеда, как тот, не обращая на него ни малейшего внимания, снимал забрызганный кровью комбинезон и мурлыкал под нос какую-то весёлую песенку. Людоед снял испачканную одежду, не глядя, швырнул в сторону пленника, и стал выбирать себе новый комбинезон из висящих перед ним на стене.

Молчание нарушил мужчина:

- Эй! Где мой сын?

Усатый слегка повернул голову:

- А ты что, не нашёл его?

- Всё, падла... ты труп! - Отец поднялся с тряпок и, шатаясь, подошёл к верстаку. Взял в обе руки гвоздодер и, держа его на отлёте, стал подходить к маньяку, который беспечно продолжал рыться в одежде.

- А ты позови его, - предложил убийца. - И он покажется.

- Я тебя, сука, последний раз спрашиваю: где Пётр?! - Мужчина сделал ещё шаг вперёд, и замахнулся фомкой.

- Минутку, минутку! - неожиданно сдался Усатый, - Я сейчас его покажу!

Он отступил назад, к двери и, поднеся руку к ватникам, под которыми был выключатель, торжественно провозгласил:

- Але-е-е... - он медленно потянул всю кипу телогреек вниз, - Гоп!

На последнем слове Усатый сдёрнул с петелек все телогрейки на пол, обнаружив кроме выключателя на стене ещё и Петю, напоротого спиной на ржавый гвоздь, вколоченный в доски наполовину. Голова мальчика была запрокинута набок, широко раскрытые глаза смотрели на папу удивлённо и с укоризной.

При виде такого зрелища отец выронил занесённую фомку, и стал медленно подходить к сыну, протягивая вперёд руку, будто желая погладить его по щеке. Усатый взял ребёнка за безвольно болтающееся запястье и помахал им оцепеневшему мужчине:

- Эй! Привет папа! Здорово я спрятался? - тонким голоском просипел маньяк. - Мне холодно! Сними меня отсюда.

Отец ребёнка безумными глазами наблюдал этот дикий спектакль. Усатый перестал жестикулировать рукой трупа, и устало взглянул на застывшего мужчину.

- Ну что, папаша? - убийца выжидающе приподнял брови, и криво улыбнулся уголком губ. - Вылупился чего?

- Ты... - выдавил мужчина через перехваченную судорогой гортань, - ты...

- Да я, я... - горько подтвердил Усатый и сдёрнул с гвоздя труп мальчика. Тело конвульсивно дёрнулось - гвоздь царапнул позвоночный столб.

Потрясённый отец пришёл, наконец, в себя, и, дико закричав, бросился на убийцу, выставив вперёд руки, готовые давить и рвать. Маньяк увернулся и ловко подсунул ему тело сынишки. Обезумевший человек схватил труп, отбросил его в сторону, и кинулся на людоеда.

Его натиск был так неожиданно силён, что Усатый не устоял на ногах, и они вместе повалились на пол. Пытаясь отцепись от себя озверевшего родителя, убийца кричал:

- Что ж ты сына-то швыряешь! Ему же больно!

Отец, нечленораздельно крича, пытался схватить психопата за горло побелевшими в суставах скрюченными пальцами. Наконец Усатому надоела возня, и через секунду он был на ногах, а мужчина опять отлетел в свой угол, на тряпки.

Но не весь. Кисть его правой руки лежала под ногами у людоеда.

Человек стонал, валяясь на куче тряпья, и пережимал пульсирующую адской болью культю здоровой рукой. Усатый подошёл к стене и открыл ещё одну дверцу, незаметную среди наклеенных плакатов и вырезок из журналов. За ней оказалась ещё одна комната, вернее чулан, из которого людоед извлёк бензопилу, сучкорез и дрель. Пока он заправлял оборудование, с улицы послышался шум и голоса. Усатый прислушался. Но человек так громко стонал из своего угла, что мешал маньяку расслышать звуки как следует. Убийца повернулся к покалеченному мужчине и злобно прорычал:

- А ну, заткни пасть!

Человек в углу притих. Стук снаружи возобновился. Долбились в запертые ворота: судя по негодующим крикам, это были родители, разгневанные тем, что их не пускают к собственным детям.

Положив в сумку пилу, Усатый начал регулировать длину ремня, подгоняя его под свой рост. Потом вдруг выругался и направился к скорчившемуся на тряпках человеку, которая испуганно заёрзал, вжимаясь в угол. Но маньяк уже потерял всякий интерес к нему - не дойдя пару шагов, он подобрал скомканный комбинезон, расправил его, и вытащил из нагрудного кармана пистолет. Повертел в руках и, повернувшись лицом к мужчине, спросил:

- Газовый? Я что-то не рассмотрел в темноте...

Слабеющий от потери крови человек, дыша сквозь зубы, что-то пробубнил.

- Что? - Усатый направил пистолет в голову жертве и выстрелил.

У мужчины в половину лба образовалось разломанное по краям неровное отверстие, расцветшее наружу кровавыми осколками, а голова запрокинулась назад. В тесной комнате тут же запахло пороховой гарью.

- О-па. Не газовый, - равнодушно подытожил убийца, взглянув на сползающее по стене кровавое месиво. Перевернул ногой тело и вытащил из кармана пальто ключи от машины. Зевнув, Усатый отвернулся и пошёл к сумке, засовывая на ходу пистолет и ключи в карман нового комбинезона. Взял в одну руку сучкорез, другой подцепил сумку, и вышел на улицу. Дойдя до крыльца, людоед поставил всё на землю, и вернулся к бытовке. Подобрал с травы замок, выключил внутри свет и запер дверь.

В ворота перестали ломиться. Странно. Ведь это единственный вход на территорию, неужели родители оставят своих детишек здесь ночевать? Как это бесчеловечно с их стороны!

Ветер дул рывками, было душновато. Похоже, надвигался ураган, и не слабый. Людоеду вдруг очень захотелось очутиться в своей квартире, сесть у обогревателя, выпить молочный коктейль приготовленный им собственноручно из "пломбира", поиграть с любимым чёрным котом, расслабиться, послушать Высоцкого...

Так мечтая, он подходил к противоположному крылу, откуда уже ясно были слышны крики и причитания матерей и ругань отцов. Остановившись возле электрощита, Усатый вздохнул, поправил ремень сучкореза, передвинул набок сумку с заправленной бензопилой, поглядел на небо, по которому, клубясь, неслись грозовые тучи, и бодро произнёс:

- Ну-с, начнём, помолясь! - и дёрнул рубильник, осветив двор и забор с приникшими к нему детьми, ярким светом шести мощных криптоновых ламп.





Часть одиннадцатая

"За забором"


Косые капли дождя искрились в лучах прожекторов, под которыми стоял тёмный силуэт человека со странной штуковиной в руках. Сквозь забор родители видели, как фигура, расплёскивая лужи, сделала несколько шагов к их детям. Малыши испуганно прижались к забору, развернувшись лицом к странному человеку. Кто-то из мужчин крикнул из-за забора:

- Ты кто такой?

Человек не ответил. Вместо этого он взялся за ручку пускового шнура, и дернул её. Штуковина, висевшая на нём, затарахтела, и тут же заглохла. Человек громко и неприлично выругался, и рванул шнур снова. Агрегат опять заглох. Усатый взревел, и неистово задёргал ручку, заставляя устройство ходить ходуном. Вспышка молнии выхватила мокрое, перекошенное лицо маньяка, со стекавшими по лбу и скулам крупными каплями дождя. Наконец мотор завёлся, и ровно заурчал, как сытый кот. Убийца сделал ещё шаг и нажал на газ, заставив сучкорез взвыть и вздрогнуть в руках. Дети, узнав его, наперебой закричали:

- Это наш новый сторож!

Люди, толпившиеся за забором, занервничали:

- Эй! Ты что это затеял?

- Открой ворота!

Маньяк захохотал, и задрал штангу сучкореза на высоту человеческого роста. В свете прожектора мокро блеснул неподвижный зазубренный диск. Усатый дал газ на полную, и остриё бешено завращалось, разбрызгивая дождевые капли.

Дети завизжали, а женщины за забором закричали:

- Ты что делаешь! Отойди от детей!

Двое мужчин полезли через забор, чтобы как следует проучить безмозглого алкаша.

Грянул гром, удачно сочетаясь с безумным смехом людоеда - "У-ха-ха-ха-а!", размашистыми скачками шлёпающего к забору, и потрясающего своим жутким орудием труда. Дети с визгом бросились в стороны, но одна девочка не успела - оказавшись рядом, Усатый с разбегу ткнул крутящимся диском ей в горло. Эффект был потрясающий: войдя в детскую шею, как нож в тёплое масло, остриё отсекло девочке голову, и ударилось в бетонный забор, выбив сноп искр. Голова опрокинулась вбок и повисла на коже, а обрубок шеи ритмично заплескал сквозь прутья в лицо матери длинными струями горячей крови, - сердце дочки ещё билось.

Дикий вопль ввинтился в небо, и заставил вздрогнуть жителей дома, находившегося рядом с садиком. Самые любопытные стали выглядывать в окна, высматривая - кто же так орёт?

Один из отцов, достигнув верха забора, увидел случившийся кошмар и, закричав, сиганул вниз внутрь двора. Маньяк отпрыгнул от заваливающегося вбок тела девочки, и воздел над собой штангу сучкореза. Вращающийся нож врезался мужчине в пах и, погрузившись в него, остановился, уткнувшись зубцами в тазовую кость. Мотор гудел из-за большой нагрузки и не мог провернуть диск.

Насажанный на сучкорез, подобно курице, тушёной на бутылке, человек тонко и с подвыванием завопил, схватившись обеими руками за штангу, по которой ручьями полилась кровь. Усатый, рыча, стал заваливать сучкорез набок, и с размаху шмякнул жертву о раскисшую землю. Дал газу, и выдернул диск из бессознательного тела. Снова подняв остреё кверху, он вскинул голову с безумными глазами на верхушку забора: другой отец сидел на верху, раскачиваясь, как петух на насесте, и, видя, что произошло с его предшественником, не решался прыгнуть.

Людоед, отфыркиваясь от дождя, закричал ему, подбадривая:

- Ну давай! Прыгай! Я тебя ловлю!



***



Забор был построен на совесть: между прутьев могла протиснуться лишь детская рука, а высота его была под три метра, - в ужасе разбежавшись по территории, дети тщетно старались перелезть забор, подсаживая друг друга. Они громко плакали и звали на помощь маму и папу - но мамы находились по ту сторону забора, а один из пап хоть и был внутри, но помочь им уже ничем не мог. Кто-то из детей подбежал к воротам и заколотил в створки мокрыми кулачками - железо отозвалось глухим лязгом.

Усатый повел ухом в сторону грохота. От ворот, темнеющих вдалеке, донеслись детские выкрики - "Мама! Мамочка!", - услыхав их, одна из женщин сорвалась с места и побежала, поскальзываясь, вдоль забора к своему ребёнку. Маньяк неожиданно высоко подпрыгнул, и ткнул вращающимся диском в согнутые колени второго мужчины, так и не решившегося спрыгнуть вниз. Тем самым людоед помог разрешить его сомнения - хрипло вскрикнув, человек опрокинулся назад и грохнулся на головы приникших к забору матерей. Истошные крики и визги вновь наполнили двор, а Усатый удовлетворённо засмеялся, и, тяжело переваливаясь, побежал-пошлёпал к воротам.



***



Остальные дети с криками бегали по периметру, ища какую-нибудь лазейку. Мальчик, который звал маму, обнаружил внизу, под воротами, ямку в асфальте. Довольно глубокую, чтобы ребёнку протиснуться наружу, но постепенно заполняющуюся водой - дождь лил, не переставая. Положение было настолько отчаянным, что мальчик лёг спиной прямо в лужу, так, что голова его оказалась по ту сторону забора, и, ухватившись ладонями за холодный металлический лист, стал протаскивать свое тело под воротами. Как раз подоспела мать, - крича и нелепо размахивая сумочкой, она подбежала к любимому сыночку, который уже почти наполовину высунулся из-под ворот. Она схватила за побелевшие от холода ладошки и, плача, стала вытаскивать его прочь с территории проклятого детского сада.



***



Усатый вразвалку бежал к воротам, на ходу стаскивая ремень сучкореза - он был больше не нужен. И тут людоед увидел, что сучонок ускользает! Взревев, маньяк прибавил ходу и, бросив в сторону ворот сумку с бензопилой, длинными стелющимися скачками устремился вперёд, пригнувшись и вытянув руку. Он не стал тормозить перед воротами, а с разбегу врезался в них головой, но был вознаграждён за усердие - его рука нащупала скрывшуюся под створками ногу гадёныша.

- Поймал! - Людоед довольно ощерился, и, прижавшись к мокрому железу небритой щекой, просунул под ворота руку с крюком и, уцепившись им за детский ботинок, потянул добычу назад.



***



Мать уже почти вытащила своё чадо за ворота, но тут они с грохотом сотряслись, и женщина с ужасом увидела, как на щиколотке её сына мёртвой хваткой сомкнулась заскорузлая короткопалая пятерня, а мгновенье спустя ботиночек на его другой ноге проколол какой-то страшный крюк. Кричащего ребёнка психопат-дворник тянул обратно, безумно хохоча. Несчастная мать, перехватив своего сына подмышки, истерично закричала:

- Пусти! Отпусти его!!!

Ответом был удар грома и потонувший в нём издевательский смех. Стиснув зубы и глотая слёзы, женщина тянула своего ребёнка изо всех сил, но новый сторож был сильнее: её мальчик, дёргаясь и крича, медленно и неумолимо исчезал под воротами. Тогда мать в отчаянии и бессилии стала звать на помощь:

- Помогите! Да кто-нибудь!!! Спасите!!! О господи!..

- "Спасите! О господи!" - злобно передразнил её из-за ворот Усатый, и рванул ребёнка на себя и вверх. Лист металла врезался в живот малышу, а маньяк задвигал его вправо-влево, прорезая курточку. Ребёнок захрипел: ему было очень больно и трудно дышать.

Сумка с пилой валялась неподалёку - не поднимаясь с четверенек, Усатый, вытянул ногу и, подцепив ботинком ремень, подтащил её к себе. Людоед встал на колени, зажал подмышкой ногу мальчика, освободившейся рукой открыл молнию на сумке и вынул пилу. Мать стонала за воротами и делала слабые попытки вытащить сына. Она не могла тянуть слишком сильно, боясь причинить своему ребёнку новую боль. За воротами раздалось какое-то слабое тарахтение - непохожее на то, что издавало то адское приспособление, которое будет сниться теперь ей в кошмарах до конца дней. Женщина напрягла слух, но налетел ветер, и дождь так застучал по железу, что полностью заглушил звуки доносящиеся изнутри. Непонятно что произошло за воротами, но внезапно маньяк ослабил хватку, и у женщины появилась надежда: она потянула своё чадо на себя, и...





***