***

За кроватью  с утра я, конечно же, не поехал. Мы, главы благотоворительных фондов, ну почти как олигархи  – любим понежиться в постельке. Да и в центр по утряни  в пятницу не проехать. Ехать надо часам к 12-ти хотя бы, когда все пробки рассосутся.
В окно светило солнышко – наступала настоящая теплынь. В репортажах с Украины и юга России показывали что там вовсю уже зеленеют деревья. Ростовчане и краснодарцы рассекали в рубашках с коротким рукавом, а в Киеве уже цвели каштаны.
Завтракали мы вместе с батей – у них на фирме перешли на 4-х дневную рабочую неделю – мало заказов. Из-за этого он стал недолюбливать пятницу. Хотя, по идее, для дачника три выходных – за счастье. Батя молча смотрел криминальные новости по НТВ и, что удивительно, молчал. Я не выдержал:
- Пап, а ты «Обитаемый остров»-то пойдешь смотреть? Уже обе части вышли.
Батя когда-то был фанатом Стругацких. Я, честно говоря, думал, что он помчится в кинотеатр, чтоб в первых рядах причаститься святых таинств. Но, несмотря на былое восхищение кумирами, особого энтузиазма не было:
- Когда по телику покажут – посмотрю. И то, если настроение будет. А в кино не пойду.
Я углубил тему:
- А представь если бы в 70-х сняли фильм. С Табаковым, Смоктуновским и Харатьяном. А режиссером – Говорухина или Данелию. Пошел бы?
Батя, конечно, сразу разморозился:
- Конечно, пошел бы. У нас как раз кинотеатр  рядом с проходной был. Все туда ходили. А чего еще делать-то? По телику две программы. Интернета нет.  Самое оно – в кино ходить. У нас случай даже был - Риммка из отдела кадров как-то шла на вечерний сеанс.  А идти надо было через  скверик маленький. Ну, тот, где обычно слесаря бухают после смены. А там стоит парень - и короче наяривает свой ну этот... хуй, в общем. Риммка испугалась - думала маньяк. А этот парень ей говорит - помоги, дескать, красавица, постой рядышком. А она ноги в руки и бежать скорей к кинотеатру. А на следующий  день ее на проходную вызывают – пришел, мол, соискатель. Она вниз - а там этот маньяк-извращенец стоит. Она его, главное, узнала, а он её – нет. Ну и она его устроила к Мефодьичу в инструменталку - чтоб жизнь медом не казалась. Всем известно, что у Мефодьича рука тяжелая, а разговор короткий -  «работай, сука, а то убью!»,  У него еще любимое выражение  было «ах ты сучий хуй, пёсий клитор, щенячье вымя!!!»
Ну как тут не повыситься трудовой дисциплине в инструментальном? Вот так вот Риммка поставила человека на путь перевоспитания. А ты говоришь – Стругацкие. У них фантастика, а тут – жизнь!
Он еще что-то там кряхтел, а я думал. Где-то в глубине сознания появилась какая-то стрёмная мысль. Так бывает на работе, когда носишься по офису с какой-нибудь бумагой или телефонной трубкой, а потом – бац! – чувствуешь – что-то в руках было и вдруг не хватает. Или когда с работы уходишь и думаешь – блин, что-то ведь надо было сделать, а что – не помнишь. Вот такая же неуловимая мысль крутилась возле уха и никак не давалась в руки. Почему-то вспомнился батин рассказ про чугунные чушки, которые ушли куда-то налево (хотя кому нужны 200 тонн чугуна? – его в СССР столько было, что каждый мог стащить хоть 500 тонн, и никто  бы не заметил пропажи…
Я зашел в комнату, взял из пачки 3 пятисотки на покупку кровати и начал собираться. Мысль, как лещ, окончательно ускользнула из сознания. Осталось только вздохнуть и пожалеть о такой нецепкой памяти. Вдруг мне пришла мысль прокатиться за город:
- Пап! – крикнул я, - а давай вместе на дачу сегодня съездим. Прокачу тебя на своей машине, а?
Батя нарисовался в дверном проеме:
- Давай. Тебе всё равно делать нехуй. Так хоть какой-то толк будет. Когда поедем?
- Как соберешься. Ты же рассаду еще не везешь? Так просто, проинспектировать?
Папахен быстро оделся, захватил пирожков с капустой, чтоб пообедать и мы вышли из дома. Я завел ласточку и проходными дворами вывел ее к метро «Кузьминки». На Волгоградке машины двигались еле-еле. М-да. Если на Третьем кольце будет забито, то будем только до Звенигородского шоссе часа полтора ехать… Когда перед Текстилями на нашей стороне показалась заправка, я свернул к ней – лучше залить полный бак, чтоб было что жечь в пробках....
Когда кассирша назвала мой номер, я достал из кармана деньги, отдал тысячерублевую купюру, а еврики стал вертеть в руках, ожидая сдачу. Радужные пятисотки радовали глаз. Ишь ты номер одиннадцатизначный, как телефон, прям. L11720202953. L11720202954. L11720202955. Подряд прям номера идут. Как будто чувак деньги напрямую из типографии получил.  Хе-хе. Ушлые, видать, ребята расплатились за мебельную фабрику. Не иначе как из Госбанка…
Я получил сдачу и чек, вышел на улицу, отдал чек заправщику, сел в машину и мы продолжили наше путешествие со скоростью 20 км\ч. После того, как выскочили на Третье транспортное, дело пошло повеселее – мы быстренько проскочили до развязки со Звенигородкой, выехали на шоссе и помчались по почти пустой дороге. Я раскочегарил свою лошадку до 130 км\ч, а педаль газа все просила, чтоб ее жали и жали. Перед светофорами я перешел на тихие 60 км\ч, а потом снова утопил газ в пол. Вектра неслась как ракета, я обходил попадавшиеся машины как стоячие. Из-за поворота показался  мост с огромной красной дугой и красными канатами. 
- Как удобно ездить стало до Новой Риги, а, пап?
- Ты за дорогой смотри. Несешься как угорелый. Лужок Новую Ригу-то сделал, тут на западе развязок понастроил, а на нашей Волгоградке – одни пробки. Всё для нуворишей делает, которые на Северо-Западе живут. А пролетариям, которые на Юго-Востоке – залупу на воротник. Пусть как хотят расхлебываются. У нас на работе есть мужик, Рудольф Игоревич. Так у него дача 50 километров по Егорьевке. А он до нее 3 часа добирается. Нормально?
Перед самым въездом в туннель я заметил бело-синюю гаишную Газель, сбросил скорость, но было поздно – спидометр показывал за 120. И точно – при выезде из тоннеля у поста ГАИ гибэдэдэшник отмахнул палочкой. Я вздохнул и пришвартовался за красным КамАЗом. Батя смотрел как я достаю документы и выхожу из машины. Напоследок он сказал:
- Проси, чтоб предупреждение вынесли на первый раз.

Гаишник не спеша подошел к машине, представился скороговоркой и попросил документы, посмотрел, вернул страховку и талон техосмотра, глянул в права:
- Куда торопимся, Валерий Андреич?
-Отца везу на дачу. Он сезон открыть хочет…
В голове крутились всякие дурацкие словосочетания «ужесточение наказания», «административное правонарушение», «лишение водительских прав на срок до одного года». Гаишник прямо-таки ласково поинтересовался:
- Перед въездом в тоннель газель с радаром видели? 123 километра в час! Вы, Валерий Андреич, аккуратнее ездите! Выключайте зажигание, проходите на пост.
Я вернулся к опелю, вынул ключ из замка, положил ненужные документы в бардачок и поднялся по ступенькам в будку. Там мои права и свидетельство о регистрации ТС уже лежали на столе у  лейтенанта с автоматом на плече.
Лейтенант сразу взял быка за рога:
- Нарушение скоростного режима. Что же вы, Валерий Андреич, так ездите? Торопитесь, что ли?
Я кивнул. Да. Нелепо получилось. Вот ведь как специально. Ну, сейчас прав лишат и - всё. Я мучительно вспоминал какие кары бывают за превышение допустимой скорости на 60 км\ч. И промямлил:
- Да как черт дернул. Дорога пустая была. Педаль сама просилась чтоб ее втопили…
Голос у меня  получился хороший, раскаивающийся:
- А в законе не предусмотрено предупреждения на первый раз? Я же не злостный нарушитель…
Гаишник посмотрел строго:
- Закон предусматривает штраф 2500 рублей или лишение прав на полгода. И всё зависит от решения мирового судьи.
Вот тебе и на. Прокатились на дачу. И что это еще за мировой судья? Что за новый персонаж? Блин, и что теперь делать? Не предлагать же им тут взятку. У них тут, наверное, камеры понаставлены. Или микрофоны. С радостью повяжут за попытку при исполнении. Я вздохнул как безнадежно влюбленный. Гаишник же истолковал мой вздох как искреннее раскаяние:
- Ну, вы же не хотите доводить дело до суда?
Я испуганно помотал головой. Неужели сам начнет разводить на бабло? Но лейтенант, оказывается, решил просто закрыть план по штрафам:
- Я вам небольшой штраф, на 300 рублей, выпишу. А вы его в течение месяца оплатите.
И начал заполнять бланк постановления. Я прямо-таки ожил. Захотелось рассказать доброму дядечке милиционеру какую-нибудь веселую историю из жизни олигархов. Но благоразумие взяло верх над эйфорией – я просто сидел и раздумывал – какие зигзаги выписывает жизнь. Можно ведь было лишиться  прав или двух с половиной тысяч рублей. Потом вдруг мне вспомнились те три купюры с номерами, которые шли подряд. Я смотрел в окно, как гаишники тормозят тачки одну за другой, и раздумывал – откуда может вообще взяться такая сумма налом, да еще и нулячими банкнотами, на которых и муха-то не еблась? Ничего толкового в голову не приходило. Ну, пусть бандиты нарыли где-то столько денег – рэкет-шмекет, подпольная водка, что там еще у них бывает? Игровые автоматы, проститутки, контрабанда… Но этот нал будет в мятых десятках, глаженных утюгом сотках или в казиношных фишках. Не пойдут же бандюки в банк, дескать, обменяйте нам вот эту рвань на новенькие еврики? Ох, как ни неприятно это думать, но чувствуется в этом баблосе комитетовском какая-то макля и подстава…
Гаишник дал мне ручку, показал где расписаться, отдал копию постановления, ткнул пальцем в  реквизиты на обороте. Я сказал «Спасибо. До свидания», и мы расстались весьма довольные друг другом.

Батя уже успел заскучать. Я его успокоил, что мы отделались мизерным штрафом и завел мотор. Машина быстро  набрала скорость, пролетела под МКАДом, проскочила возводимую Лужковым очередную грандиозную шестнадцатиуровневую  развязку  и помчалась по трассе в Чисмену – к нам на дачу. Мимо проносились голые леса, поля и придорожные строительные рынки. 


***

На даче батя облазил домик, обошел участок – всё было на месте, ничего не пропало за зиму. Я пока затопил печку, открыл вентиль на баллоне и поставил чайник на плиту. Потом прошелся до дальнего забора, примыкавшего к лесу – в лесу еще кое-где лежали куски обледенелого  снега. Удивительное дело – всего  неделя до  майских, а снег еще не весь растаял.
Батя зашел в дом и позвал меня перекусить сухпайком. На столе стояли две разномастные чашки со свисающими веревками пакетиков и лежала горка пирожков.  Мы еще даже не успели отхлебнуть чаю, как с улицы в калитку вошел сосед, Решетников Павел Иванович. Они когда-то с отцом вместе получали участки от своего института, вместе выпивали летом. Иваныч жил на даче круглый год и был в нашем товариществе вроде дополнительного сторожа.
- Здорово, Борисыч! Привет, Валер! А я смотрю – кто это к Малышевым на такой крутой иномарке приехал. Не иначе, думаю, министр экономразвития собственной персоной!
- Здрасьте! -  я подвинулся, чтобы гость мог уместиться за столом.
- Здорово, Иваныч! – батя подпихнул стул, достал еще чашку и, бросив в нее пакетик, налил кипятку, - Ну, как ты тут отзимовал?
-Нормально отзимовал. - Визитер, не кобенясь, взял пирожок, откусил и посмотрел на начинку, - сейчас-то зимы теплые. Даже машину дров не сжег. Не зима, а черт-те что. А как там Москва?
Батя как раз сделал большой глоток чая, и я ответил за него:
- Москва нормально. Скоро в Москве вообще рабочих не останется – будут одни менеджеры да айтишники. А рабочих сейчас сокращают везде. Скоро к отцу будут приходить собиратели фольклора, чтоб послушать какая раньше жизнь была на заводах и фабриках.
Решетников засмеялся:
- Отец твой известный балагур. Но у меня тоже кой-какие истории имеются. Пусть  ко мне тоже заходят. Вот, например, была у нас в токарном одна уборщица -металлическую стружку собирала и смотрела чтоб мы стальную с латунной не путали. Ну, а у нас был один разгильдяй - Петька Самсонов. Ему вообще  похуй было - сыпал латунь в сталь и даже иногда ссал туда - лень было до сортира дойти.  Так ему уборщица эта, Глашка (а она шумная была), заорала чтоб он, значит, "свой хуй обрезанный себе в рот засунул и туда нассал, а если он будет стружку мешать, то она ему из его же залупы шапочку-петушок сошьет и в жопу ему запихает". А Петька был парень веселый (его потом «ЗИЛком» задавило по пьяни) и он этот хуй значит достает из полукомбеза и крутит у ней перед носом – дескать, смотри, лишайная - хуй со шкуркой и нерезаный. А она ему - "да мне похуй какой у тебя хуй. Все равно выебать толком не умеешь". И что вы думаете?  Оказалось - он ее подстерег как-то в пересменок и выебал на лестнице в заводоуправлении. Ну, а она видать кайф-то не словила. ну и обидилась. Вон оно как.
Батя оживился:
- Помню я этого Петьку Самсонова! Он еще как-то в спортлото выиграл мешок сахара. Притащил его домой тёще - она от радости чуть не умерла. Думала варенье наварить, закрутить в банки. Ну и поставил Петька мешок этот в спальню, где, значит, спит он женой, Зойкой из металлопрокатного. В грехе, кстати, жили, не расписаны. Ну,  и Зойка рассказывала: «Просыпаюсь, говорит, среди ночи, а Петьки нету, ну, думаю, поссать пошёл. И тут тень у окна – присмотрелась - а этот мудак в мешок с сахаром ссыт. Поссал, значит, и так рукой в мешке поворошил, чтоб, значит, ссаный сахар свежим прикрыть - ну не мудак, а? А мама утром пришла сахару к чаю набрать, а мешок окаменел, блядь, из него вообще ничего взять невозможно, слипся»
Пал Иваныч дожевал пирожок и продолжил воспоминания:
-Ага. А как Самсона, значит, ЗИЛком задавило в Кунцеве на Молодогвардейской, так теща его с Зойкой решили самогонки на поминки нагнать из сахару этого ссаного – дескать, дружкам-то его (нам, то есть) похуй какую хань жрать, а чего ж продукту пропадать?  Ну и стали кусками откалывать и в воде теплой разводить. Ну сразу-то  после похорон никто ничего не учуял - все с кладбища приехали уже вмазанные. А вот когда на 9 дней гуляли - тут уж ребята принюхались – чего это, говорят, тёть Маш, у тебя самогонка мочой Самсоныча воняет? У нас говорят, так из его ящика для стружки пасёт. Ну и еще от труханов его так же душно воняло - он же, как поссыт - никогда не стряхивал, царствие ему небесное...
    Под рассказы передовиков производства я допил чай, надел куртку и пошел прогуляться по поселку. Надо было обдумать пришедшую в голову мысль.

Без особой цели и направления прогулка быстро завела меня в угол садового товарищества. Я  постоял там несколько минут, разглядывая незаконченный фундамент на одном из участков. Мысль обретала все большую резкость и, в конце концов, я даже задохнулся от того, до чего додумался. Это в фильмах и книжках про дуралеев главный герой вечно получает информацию на самых последних страницах, когда злодей, наслаждаясь триумфом и безнаказанностью раскрывает ему всю глубину заговора. А герой, привязанный к крюку тельфера над бассейном с акулами, понимает, какого он валял дурака всё это время.
Но я, слава богу, не чумоход какой-нибудь – своя башня варит. Могу сложить дважды два и извлечь квадратный корень. Уж больно нелепой показалась мне тема с выдавливанием денег из махорочников с помощью рекламы в тырнете. Наташка правильно сказала – идиотская, мудаковатая затея. В-общем, паззл сложился: единственным разумным объяснением всей этой кутерьме с деньгами и организацией «Неозола» является простенькая трёхходовочка:  правительству нужны деньги, чтобы выполнить свои обещания в отношении пенсионеров и бюджетников. Бизнес денег приносит мало – снова начинают работать серые схемы, уход от белой зарплаты, расчеты налом и всё такое из старых добрых 90-х. Поэтому нужно доить кого? Правильно - водочников и табачников. Пить и курить с кризисом станут не меньше, как пытался насыпать пыль мне на уши этот сучара в капитанских погонах, а наоборот – больше. 
Тут-то и самое время поднять акцизы. Но, чтобы их поднять, государству нужно общественное мнение. Потому что проблемы нищих шерифа – не ебут. Никто из 80 миллионов курильщиков и 60 миллионов бухариков в стране не обрадуется повышению акцизов. А вот если завиноватить табачные и водочные компании и создать скандал с разоблачением проклятых сволочей, то, конечно, все как один проголосуют за акцизы. Тут-то на сцене появляется жертвенный агнец. Знакомьтесь – осёл отпущения Малышев Валерий Андреич. Он с помощью верных правительственных янычар-фээсбэшников организует фонд борьбы. И его  - что? Правильно – убивают… Те же самые путинские янычары. Хорошо отрепетированный Народный Гнев требует расправы над убийцами нашего «антитабачного Мартина Лютера Кинга». Тут-то и появляется Эль Президентэ и успокаивающе, но едва сдерживая негодование, объявляет, что конкретных заказчиков найти пока не удалось, но явно – все следы ведут в «Филипп-Моррис», БАТ и ДжТиАй.
Я прямо как наяву видел всю эту схему, и мне стало стыдно, что я не раскусил всю эту затею сразу, а повелся как последний лошак  на совершенно галимую идейку этого кагэбэшного фармазонщика. Ведь это было сразу видно – ну, кто может всерьез рассматривать шантаж табачных монстров с помощью интернета???? А я как последний вафёл лазил по рекламным агентствам и обсуждал пидорские эти акции-хуякции!
Теперь понятно и почему бабки были новехонькие – их выделили из секретных фондов ФСБ. Кто там в ФСБ будет мараться с бэушным баблом? Получили прямо из «Сосьетэ Женераль» или «Креди Лионэ», сказали спасибо и выкинули спецустройством на мостовую. А потом остается только развести какого-нибудь лоховатого чучелоида стать председателем «Неозола».  А потом перерезать ему горло, взорвать тачку, прострелить голову из винтореза, утопить в канале им. Москвы с тазиком цемента на ногах, задушить грязным чулком или сбросить с самолета без парашюта. Короче, моя шутейная догадка, что Гриша хочет расправиться со своей бывшей женой с помощью табачных служб безопасности, была где-то правильной. Настолько правильной, что даже стало как-то не по себе.
Я уже подходил обратно к нашему участку. Мне, честно говоря, уже за этот час надоело на даче хуже некуда. Я и летом-то особенно тут не задерживался, а уж весной-то тут вообще нечего было делать – грязь, холод, пустота. Только тишина благотворно действовала на мыслительный процесс. Поднявшись на крыльцо, сказал:
- Пап, давай собираться будем обратно. Потусили – и хватит.
Решетников уже ушел. Батя подключил маленький телевизор, который мы привезли с собой, и смотрел в мутном загородном изображении какую-то передачу про ремонт.
- Ну, давай собираться. Хотя я бы остался. В понедельник уже до двадцати градусов обещали.
- Так оставайся. Я могу в воскресенье за тобой приехать.
- Не. Холодно еще. Выдвигаемся.
Обратно ехали без приключений. Дорога была пустая и даже со скоростью 110 мы долетели до Москвы меньше, чем за час. Езда немного отвлекла меня от мыслей о  неблестящих перспективах стать жертвенным барашком, но, когда мы, наконец, по московским пробкам добрались до дома, они снова навалились на меня.
Я долго не мог уснуть – никак не придумывалось что же делать. Не могу же я как коммандо бороться против целого ФСБ. Я не Стивен Сигал, и тут вам не Голливуд. Начнешь залупаться – быстро отравят полонием или разнесут на молекулы гексогеном. Одно было ясно – пока я знаю о том, что они затевают, а они не знают, что я знаю – у меня есть шанс.
Потом мне  вдруг вспомнилось, что в нашей благотворительной организации есть еще два соучредителя – бывшая и нонешняя жёны табачного капитана. Их данные и адреса имеются в учредительных документах. Может быть, и не стоит разговаривать с настоящей гришиной женой, но почему бы не попробовать связаться е его экс-супругой? Возможно, ей тоже угрожает опасность. В таком случае, будем держаться вместе. Ведь можно ей даже карты пока не открывать, а сыграть втемную – дескать, хочу познакомиться с новыми адептами нашей антитабачной секты…
Я вскочил с кровати, резко схватил папку с учредительными документами по «Неозолу» и быстро нашел гришину благоверную в отставке. Так, Петрова, Алла Леонидовна… ага… 1982 года рождения. Адрес: хмм… Госпитальный вал, дом 5… телефон… Часы показывали почти  час ночи. Звонить иль не звонить? Вот в чем вопрос. С одной стороны непредставленные  люди не звонят друг другу полночь-заполночь, а с другой – на лицо явный форс-мажор. Набрав номер, я насчитал 18 гудков, и телефон отрубился – «не отвечает». Ну, ясный палец – кто будет в час ночи брать трубку? Если только поорать на непутевого пьянчугу, ошибившегося цифрой? А, может быть, ее просто нет дома? Усвистала куда-нибудь на дискотеку и колбасится там сейчас, не заморачиваясь за то, что ее вот-вот могут грохнуть коварные политиканы.
Я снова попробовал трюк с телефоном, но успех опять был нулевой. Странно – никто уже не юзает эти домашние аппараты, но в документах надо указывать именно домашний номер. Лучше бы она написала мобильный. По мобиле бы я ее в два счета бы с постели поднял. Или хоть бы автоответчик поставила на домашний….
Проклиная непутевую бабу, я ворочался в кровати и всё не засыпал.  В голову лезли планы бегства – за границу – к сеструхе в Канаду, в Турцию или Венесуэлу – куда там сейчас можно вылететь без визы? Или по российской глубинке – так сказать, «лечь на дно в Оренбурге». Переждать где-нибудь начало антитабачной акции, когда нужен будет труп, а потом у правительства необходимость в жмуре отпадет – всё  поутихнет – и можно будет вернуться к спокойной жизни.

***

Проснувшись, я посмотрел на часы – 7:53. Надо срочно звонить Петровой, пока она не ушла на работу. Схватил трубку, лихорадочно начал тыцкать в кнопки и тут сообразил, что сегодня суббота. Ладно, пусть поспит, а то спросонья ни хрена не вкурит о чем я ей буду затирать…

Вторую попытку сделал около 10 часов. Трубку взял какой-то киндер:
- Алё!
- Добрый день. А с Аллой Леонидовной я могу поговорить?
Малец закричал куда-то:
- Мам! Тебя!
Наличие ребёнка пошатнуло мою стройную концепцию – вряд ли даже самый подлый и безжалостный бармалей-кагэбэшник взорвёт мамашу своего сына. Если, конечно, они не расходятся столь радикально во взглядах на воспитание. Мне тут же представился диалог: «Ты его балуешь!», «А ты им вообще не занимаешься – раз в неделю в зоопарк сводишь и всё!», «не води его так часто в макдональдс, это вредно!», «а ты бы хоть раз на родительское собрание сходил бы!», «ах, ты ж тварь! вот тебе!» - и нажимает на кнопку тротилового эквивалента. В общем, полная херня. Вряд ли она мне чем-нибудь поможет. Придется самому расхлебывать эту кашу.
Трубку взяли:
- Слушаю, - приятный голос, ничего не скажешь.
- Алла, добрый день, это Малышев Валерий. Мы с вами – соучредители некоммерческой организации «Неозол». Я хотел бы поговорить насчет этого, но не по телефону.
Она растерялась:
- Соучредители? Но я об этом ничего не знаю.
Вот те на! Девку, похоже, никто ни о чем не спрашивал…
- Это организация по борьбе с курением. Её организатором является ваш бывший муж, Петров Григорий. А формальными учредителями являемся мы – вы, я и его нынешняя жена.
Алла Леонидовна, видимо, наконец-то вспомнила:
-А, да. Он меня спрашивал про какую-то фирму, я ему разрешила… А копия моего паспорта у него была. Ну, и в чем ваш вопрос? Что вы хотите обсудить? Я совершенно не имею представления. Вы там сами занимайтесь этим делом. Зачем меня втягивать?
Н-да. Логично. Может быть, не втягивать ее в эту шнягу? Раз она ничего не знает, то и не сможет помочь мне уйти от карающего оптического прицела. А самой ей 99% ничего не угрожает. Вряд ли Петров грохнет жену из-за алиментов. Тем более, судя по тачке, у него где-то есть дополнительные подкожные деньги, а в таком случае отдавать четвертушку капитанской зарплаты – не западло. Придется мне своими силами бороться за выживание. Как говорится, доброе утро, последний герой…
Но всё равно сделал попытку пересечься:
- Алла, я считаю, что нам надо познакомиться – мало ли какие будут вопросы у нашей организации. Если у вас нет свободного времени – это, конечно, одно. Но если есть возможность выкроить минутку, то я счел бы возможным настаивать на нашей встрече.
Она дала слабину:
- А когда вы хотите поговорить?
- Как можно скорее.Дело тут не совсем простое. Ситуация осложняется несколькими моментами, так что не могу затягивать решение. Если есть возможность сегодня  - будет просто чудесно.
Главное – запудрить женщине мозги всякой загадочной подоплекой. Девки любопытные. Враз ведутся на такие подходы. Алла Леонидовна Петрова исключением не была и сдалась на милость победителя:
- Сегодня? Ну, давайте сегодня. Часов в 6 вечера я смогу подъехать на час в центр.
- Прекрасно. Я буду ждать вас в 18-00 в японском ресторане «Хаконэ» на Большой Ордынке. Вы едите суши?
Ничего такого и в мыслях у меня не было – эта бабенка была просто моей надеждой на выживание – мой спасательный плот. Если она не поможет выпутаться из подлого правительственного заговора против меня и табачников, то на что мне тогда вообще рассчитывать??? И куда ее еще вести? Где можно спокойно поговорить-обсудить политическую обстановку? Но соучредительница немного растерялась – наверное, решила, что я её клею:
- Суши?... Суши ем…
- Ну вот и чудесно. – Я не давал ей опомниться. – Как подъедете – спросите у метрдотеля столик Малышева Валерия. И задиктуйте мне для связи свой мобильный телефон на всякий случай.
Алла от такого натиска пребывала в легком трансе, но задиктовала свой номер и записала мой. Мы попрощались до вечера и положили трубки.

До вечера меня разрывало нетерпение. Я никак не мог найти себе место – телевизор не смотрелся, компьютер я включить боялся – вдруг там уже вывесили баннеры «Неозола» - а это будет означать, что смертный приговор вынесен – осталось только привести его в исполнение. Наконец, перед самым обедом я набрался куражу и включил комп. Пока всё было чисто – на яндексе болтался баннер какого-то спецпредложения по продаже автомобилей. Казнь откладывалась. А, значит пара дней у меня еще есть…


***

Ближе к вечеру я завел машину и, не торопясь, поехал в центр просаживать неозоловско-мебельные деньги на японскую жрачку. Волгоградка в центр была пустой, я ехал не спеша, но все равно добрался за 20 минут. Поднялся на второй этаж, сказал метрдотельше, что жду даму. Она пообещала проводить её ко мне, предложила столик у окошка с видом на улицу. Я заказал себе чайник чаю и, развернул меню с роллами, стал ждать свою партнершу по нелегкому благотворительному бизнесу.
Свидание вслепую – это всегда стресс. Сидишь, ждешь непонятно какую девицу. Неизвестно какой она окажется – то ли страхуилище какое вылезет из передачи про то, как две овцы безуспешно пытаются сделать из упитанных тёток секс-бомбу из хью-хефнеровского спецназа, то ли примчится реально качественное туловище. Но такое бывает очень редко. Впрочем, мне всё равно казалось, что у Григория жены должны быть как на подбор топ-модельные. Уж не знаю, с чего я это взял, но  присутствовало ощущение, что «Гриша абы с какой шняжной телкой парить хуй не станет!» Уж больно был парнишка здоровый, да и улыбка такая, что ему только в девку пальцем ткни – тут же на спину завалится и ноги раздвинет, а из-под трусов – ручеек похотливости течет…
Есть же такие персонажи, продолжил я свои завистливые размышления, вообще никаких усилий прилагать не надо. А тут, блин, верняк сорвался. А всё почему? Да потому что меньше надо говорить – больше улыбаться. Девки сами всё скажут. А ты молчи, улыбайся, да слушай. Эх, жалко Светка сорвалась. А ведь почти была уже под седлом кобылка… Или мне просто так казалось? Ну, проводил девку до дому – ну и что? Провожание – это еще ни о чем не говорит. Или ты думал, что купил машину и абгемахт?
Под раздумья и чай я посматривал в окошко. Ордынка была абсолютно пустой. Субботний день – народу мало. Из центра показалась медленно едущая машина – серебристая фиеста. Она подкатила к противоположному от меня тротуару, остановилась. Из фиесты вышла такая мамзель, что захватило дух – короткая юбка, стройные ноги, светлые волосы, личико – пальчики оближешь. Девица подиумным шагом перешла улицу и зашла в подъезд «Хаконэ».
«Сдается мне, что это Алла Леонидовна».  Не успел я еще это подумать, как метрдотельша подвела ко мне красотку из фиесты. Я поднялся  навстречу, помог усесться на стул, сел сам. Из мозгов вымело все слова и словосочетания. Вообще непонятно  - с чего можно начать разговор…

- Здравствуйте, Алла. Давайте сделаем заказ, а потом покалякаем о делах наших скорбных.
Алла попросила официантку принести ей какие-то хитрющие роллы и жареную рыбу, а я ткнул в первую попавшуюся в меню приблуду – то ли массачуссетс, то ли балтимор  - и в мясо на гриле. Никакой разницы я не вижу в этих роллах – всё равно макаешь их в соус, который все вкусы отбивает. Так чего  заморачиваться – огурец там внутри или кусок севрюги? Да плюс еще хрен к ним дают зеленый и розовые листья с едким запахом. Под такое сопровождение картошку от говядины не отличишь – не то, что кальмара от каракатицы (если это вообще не одно и то же). Алкоголь нам противопоказан – оба за рулем, да и беседа намечалась непростая. Я не намеревался открывать все карты и выкладывать все свои подозрения. А Алла, насколько я понимал, о планах Путина вообще ни сном, ни духом. Но, по-любому – мужика-то своего бывшего она хорошо знает – должна выложить – что вообще за гусь этот Гриша.
После того, как меню были отложены в сторону, официантка удалилась на кухню, я наконец посмотрел впрямую на свою визави. Хер его, этого Гришу знает – чего ему еще не хватало? Редко вообще встретишь такую красивую женщину. Мне хватило даже махонького взгляда на нее, чтобы это понять. И еще я сразу просек, что к встрече со мной она подготовилась – волосы были помыты и уложены максимум час назад.
«Так, - подумалось, - а красавица-то подготовилась к рандеву. Со смыслом так вырядилась-накрасилась. И явно никуда не торопится – наслаждается ресторанной обстановкой. Называется – вырвалась в пампасы. Ладно, сейчас не об этом…»
Я собрался с духом:
- Итак, Алла, заказ сделан. Пока ждем, я вам вкратце обрисую ситуацию. Мы с вами являемся соучредителями  Некоммерческой Организации «Забота О Людях». Сокращенно «Неозол». Мы боремся с курением. Или, скажем так, с табачными компаниями…
Она смотрела на меня с большим вниманием. Не так, как прилежные ученицы смотрят на учителя, а скорее так, как электрик смотрит на искрящую проводку или как токарь смотрит на чертеж детали. Профессионально так смотрела. Мне даже немного не по себе стало. Но я продолжил:
- Я в эту акцию втянут не по своей воле. Меня в это втравил ваш бывший муж. Путем шантажа. Не буду вдаваться в подробности, но сам факт моего насильного участия настораживает. И мне хотелось бы знать – что это вообще за организация? Что за «Тигры Освобождения Тамил-Илама»? Зачем им нужен зиц-председатель? И, главное, что нам угрожает?
Специально сказал «нам», потому что вряд ли ее волновала жизнь какого-то незнакомца, да, кажется, еще к тому же  и параноика.
- Я, Валерий, вообще-то ничего про этот фонд не знаю. Гриша мне ничего не рассказывал.  Просто предложил соучредительство в абсолютно безвредной конторе, не требующее никаких дополнительных хлопот – ни с налоговой, ни с милицией, ни с бандитами. По его словам, сам он, как сотрудник ФСБ, не может участвовать в подобных мероприятиях, - она улыбнулась, - хотя эта же самая должность ничуть не мешает ему заниматься бизнесом.
- Ну, это нормально. – Я поддержал тему. – Сейчас все менты, фээсбэшники и вообще всякие чиновники имеют свой бизнес. Что ж не занять-то прибыльным дельцем, если сам его крышевать можешь? Это не зазорно.
Алла поправила волосы:
- Да у них там все заняты. У генералов – строительные компании, у полковников – автосалоны, у капитанов – рестораны, у лейтенантов – палатки на рынках.
- Ну, а что делать – надо же как-то семью кормить…
Опаньки. Вот тут-то я и наступил ей на мозоль. Она прямо-таки заерзала на стуле, забыв про всякий там гламур:
- У него не только семья. У него еще и сын, между прочим! А алименты он платит со своей зарплаты. Сколько раз я ему говорила «Гриша! Мне трудно одной с ребенком! У тебя же нормальный доход – где деньги?». Смеется. Какие, говорит, деньги? Всё, что положено – отдаю!
Так-так… обаятельный  борец с пороками современного общества начал вырисовываться с совершенно другой стороны. Подпольный делец… ну-ну… такому беспринципному теневому воротиле, конечно, ничего не стоит прихлопнуть маленького человечка по кличке «Малыш», чтобы потрафить своим хозяевам, тоже не обремененным совестью. Да уж. Мои дела стали плохи так, что хуже некуда. От страха можно было вообще обоссаться. Я извинился, встал и прошел в туалет – слить недавно выпитый чай.

Тряся концом над унитазом, я размышлял о перспективах. Меня ждала пуля. Это ясно. Убийство должно выглядеть как стандартная, пропиаренная в СМИ заказуха. Ночь. Улица. Подъезд.  Выстрел. Фонарь. Аптека не поможет. Но всё равно – контрольный в голову. Стало тоскливо - хотелось остаться в этом уютном  туалете с гравюрами японских пейзажей – если им так нужен мой труп – пусть стреляют через дверь. Пусть разнесут этот дом по кирпичу. Сам  не полезу к ним в сети.
Но всё-таки я вышел из клозета. Если уж жрешь суши – встречай смерть по-самурайски хладнокровно. А то – как суши жрать – все мы самураи. А как смерти в глаза смотреть  – так вылитые чехи.
Алла за столом явно скучала. Ага, ей бы мои вводные – сразу бы развеселилась. И почему я не Джейсон Стэтхем? Сейчас бы уже и эту блонду  отшпилил, и всех врагов  раскидал на все четыре стороны…
Наверное, на лице у меня выползла мечтательная улыбка. Алла удивленно поинтересовалась:
- Вы нездоровы?
И тут меня прорвало:
- Я благодаря вашему бывшему здоров буду еще два-три дня максимум! А потом здоровье мне уже не понадобится. Вы вот сидите себе – думаете – вот, блин, молодчик – позвал в ресторан, а сам мямлит всякую херню. А меня, на минуточку, как только вывесят баннеры рекламные, укокошат как  пить дать. А «Неозол» этот ваш потом в новостях всплывет. И мне орден дадут, но мне уже будет глубоко по хер!
Я истерил тихо, чтобы тусующиеся у барной стойки официантки не слышали всей этой галиматьи. В серых аллиных глазах сначала замелькал ужас – никто не любит ужинать в приятном обществе свихнувшихся миллионеров. Ну, то есть, в обществе миллионеров – пожалуйста, а вот свихнувшихся мало кто жалует. Потом выражение ее глаз стало напряженным, а когда я сбивчиво рассказал вкратце всё, что произошло за последние две недели, исключая красочные батины рассказы про трудовую молодость, Алла стала слушать с исключительным вниманием. Рука её постоянно откидывала назад прядь волос, которая всё  падала и падала, чуть-чуть не доставая до тарелки с дарами моря и рисовых полей.
- Да уж. – Сказала она, когда моя печальная повесть о жадности и коварстве подошла к моменту нашего свидания. – Удивительно.  Но ваша догадка выглядит довольно убедительно. Я даже подумала, что и мне тоже небезопасно. Но я думаю, что вы все-таки ошибаетесь. Не верю я, что Григорий способен на такие фокусы. Он человек прямой  и не способен на  замысловатые интриги. Если только его тоже не заставили или  не убедили в необходимости участвовать в схеме с табачниками. Может быть, позвонить ему и спросить напрямую?
Я замотал головой:
- У меня только то преимущество и есть, что я догадался. А если я раскроюсь, то мне и  пары часов не дадут пожить. Это же Ка-Гэ-Бэ!
Алла засмеялась:
- Ну, не стоит демонизировать ФСБ. Вы рассуждаете как американец времен холодной войны, верящий во вездесущность Комитета. Я прожила с эфэсбэшником 6 лет, и уверяю вас – ничего дьявольского в этой организации нет.
- Не надо мне рассказывать за дьявольщину! - Мои нервы были на пределе. – Еще скажите, что я всё это выдумал, чтобы затащить вас в постель!
Улыбка стёрлась с ее лица:
- Я не исключаю и такой вариант. Правда, его вероятность бесконечно мала. Вы же не думаете, что я стала бы продолжать этот разговор, если бы не видела, что вам реально страшно? Вы можете сколько угодно пыжиться перед зеркалом, надувать щеки и говорить своему отражению «Я пиздец какой мужественный красавец! Тёлки  так и хотят мне отдаться! Сейчас только прыщ на носу выдавлю и пойду выебу первую попавшуюся бабу!», но ведь сейчас вид у вас как у моего сына, который  боится заходить в темную комнату. Поэтому про постель я вам говорить не буду, не беспокойтесь!
Я вообще впал в кому. Такая гламуристка, а ругается как сапожник. Но ее отповедь привела меня в чувство – я смог взять себя в руки. В конце концов, от судьбы не уйдешь и всё в руках аллаха. И я спокойно спросил:
- А у вас никаких нет идей? Ведь денег у меня еще много осталось. Я мог бы поделиться с вами в обмен на помощь. Может быть, у вас есть какой-то ключик к вашему бывшему?
    В голове крутились ее слова про прыщ на носу. Неужели на носу вылез прыщ? Вот тебе и казанова…  Черный ловелас, бубёныть…
Алла задумалась. И даже забыла про прядь волос, которая закрыла пол-лица. Вот ведь красивая какая… прямо хоть картины пиши или в кино снимай. Совершенно некстати зашевелилось в штанах. Ну вот, кого-то поджидает наемный убийца за углом, а кому-то до этого дела нет – одни пофачки на уме, или что там вместо ума?…
- Бежать вам надо.
- Да я уже думал об этом. Найдут. Билеты на поезд – по фамилии. Машину вычислят. За границу вообще не пустят – наверняка уже дали пограничникам указание. Затаиться на квартире какой-нибудь? У меня и знакомых-то таких нет… да и телефон мой могут прослушивать. Не исключено, что они и о нашей встрече узнали и …
- Ну нет. Это очень вряд ли. Зачем им прослушивать вас? Вы нормально сотрудничаете. Не проблемите. Вроде бы ни о чем не догадываетесь. Так что нет. К тому же операция эта наверняка секретная. А прослушивание – это сразу дополнительный круг лиц, посвященных в детали.
Мне ничего не оставалось как согласиться.
- Да, пожалуй, прослушка – это паранойя. Ладно. Но куда бежать? В Липецк на автобусе от Павелецкого вокзала? В Борисоглебск? В Кинешму? На велосипеде в Казахстан?
Вдохновение Аллы выдохлось. Бак с креативностью опустел:
- Не знаю. Но совета убить Григория я вам дать не могу. Во-первых, он отец Севкин. Севка – это мой сын. Во-вторых, он может быть простым исполнителем и ничего не решать. Хотя он и заместитель начальника отдела. А в–третьих, убивать просто безнравственно.
- Это вы своим комитетчикам передайте, - буркнул я. – они-то, наверное, еще не в курсе последних новостей  нравственности…
Уже было совершенно очевидно, что надо брать ноги в руки и валить хотя бы из Москвы. Жалко, что я растрепал этому упырю, что купил квартиру. Так можно было бы окопаться в ней и не отсвечивать. Пару недель пересидеть, а потом уже всё устаканится. А так они живо определят мои координаты. Алла посмотрела на часы – вместо запланированного часа мы просидели два. Она встала из-за стола:
- Валерий, я должна идти. Извините, что не смогла вам помочь. Если что - звоните. Телефон вы знаете.
Я тоже поднялся:
- Хорошо. До свидания.
- До свидания.
Пока она шла к лестнице, я смотрел как она элегантно переставляет ноги, какая у нее осанка и как она держит сумочку. И думал, что вот уже второй раз за эти дни от меня из кабака сбегает девка. Это уже становится похоже на диагноз. Впрочем, еще из нашей с Дашкой связи мне было известно, что мать-одиночка – довольно трудная мишень. И у Дашки киндер был совсем маленький и она могла его сбагрить бабке, а у этой спиногрыз совсем уж здоровый боец – лет восьми, наверное. Уж школу, поди, заканчивает, хе-хе… Потом я еще посмотрел в окно как моя несостоявшаяся спасительница садится в машину и выруливает по Ордынке к Садовому кольцу.

Расплатившись по счетам, я тоже спустился вниз и поехал в Кузьминки. Собирать вещи. Наймусь без паспорта на какую-нибудь стройку разнорабочим.  Буду с таджиками рыть землю и носить мешки с цементом. Хоть и тяжело, но для здоровья полезней, чем возглавлять благотворительные фонды…

***

Первым делом по приезде  кинулся к зеркалу – никакого прыща на носу не было. Я облегченно перевел дух.