Глава-6

Новый год подкрался незаметно, пушистыми заснеженными аллеями, деревянными горками, срубленными силами УЖКХ, ёлками, там и тут пустившими свои временные корни.
Васька работал в цехе уже три месяца, за которые многое произошло и многое изменилось. Во-первых, Васька, да нет уж, Василий бля, стал членом заводского бюро, во-вторых,… но стоп, всё по порядку.

Был ничем не примечательный четверг, близился конец смены, когда к Ваське подошёл Михалыч: - Вася, ну-ка сходи к шефу, чё-то он из-под тебя хочет.
Васька отложил шабер, которым только что приделывал разметочную плиту и, вытирая руки ветошью, спросил: - Михалыч, а не знаешь, чё ему надо?
- Иди, давай, сюрприз. Да не боись, ничего плохого.

В приёмной у начальника было пусто, секретарша Танька куда-то запропастилась, и Вася, постучав в дверь, выждал паузу и вошёл в кабинет Варияна: - Здравствуйте Вартан Ампарович, вызывали?
Начальник цеха сидел за столом заваленным бумагами, в центре которого на приказе за подписью директора завода, стоял ботинок примерно сорок третьего размера, из которого торчала хомутная игла с продетой в неё дратвой. Вариян, ни мало не смутившись ситуацией, отложил сей предмет обуви в сторону.

- Ну, здравствуйте мастер первого участка? – глаза армянина улыбались.
Васька растерялся: - Э, кто простите мастер?
- Ты товарищ Мысягин, ты! Есть приказ о твоём назначении сменным мастером на участок №1, если ты не против, то я его вот прямо сейчас и подпишу.
Видимо что-то уловив, Вартан быстро подписал приказ и, глядя на Ваську всё теми же смеющимися армянскими глазами, сказал: - Ой, подписал! Как же я так, даже тебя не выслушал? Вай мэ…

На участке Ваську встретили хмурым молчанием, и только Серёга на правах друга сурово спросил: - Ну что, на горох ставить будешь или пожарных вызовешь, чтобы пороть значица?
- Неа, он нас рублём замордует, - вставил сварщик Витька Шайморданов, - введёт штрафы, а чуть что, сразу в холодную…на шпицрутены…

Васька уже понял, что друзья валяют дурака, а бригада, все пятнадцать человек вдруг хором заорали: - Поздравляем новоиспечённого мастера, Урра!! К нам приехал, к нам приехал, Василь Владимирыч дарагооой!
Васька вздохнул, сегодня с Ленкой вряд ли увидеться, опять пьянка, опять батя ругаться будет…
Могилка, находившаяся на самом краю кладбища, за те десять лет откочевала вглубь, вернее, с краю кладбище обросло новыми постояльцами. Серёга с Васькой обмели снег с лавочки, присели. Серёга достал из внутреннего кармана куртки чекушку водки, налил в складной стаканчик на палец и плеснул на заснеженный холмик: - Привет Лёша, как тебе спится?

Парни по очереди выпили, каждый задумался о своём. Васька вспоминал то переполненное событиями время, когда мать с отцом запивались вусмерть, и когда Лёшка пристроил его в секцию к дяде Юре. Брат, да именно брат лежит здесь под толстым слоем земли. Эх, Лёша-Лёша…

Сегодня было ещё одно событие, которое скажется в будущем, пока Васька не осознавал его значимости. После работы он как обычно заглянул в завком, благо, что это рядом с проходной. Секретарь заводского комитета, Миша Коровцев долго по древу не растекался: - Привет камсюк, как дела как жизнь? Мы тут посовещались и решили тебя задвинуть в бюро заводского комитета. Взамен выбывшего Валеры Коньшина. Ты в курсе, что он уехал на БАМ? Ну вот. Так что работы тебе прибавится, но не горюй, если сегодня тебе тяжело, завтра будет ещё хуже. Теперь каждый вторник будешь прогуливать, при профкоме открываются курсы, типа комсомольской школы. Рекомендую послушать, лишним не будет.

А дома Ваську ждала ещё одна новость, перечеркнувшая все его планы на светлое будущее. Едва он вошёл в квартиру, как мать огорошила его: - Привет труженик. Ты в курсе, что Элькины уезжают из страны?
Васька едва не упал от этой новости: - Как уезжают, куда, зачем?
- В Израиль уезжают сынок, на постоянное место жительства. Ты же, наверное, слышал, что Павел Львович уже несколько раз писал заявления в ОВИР, ну вроде как дали добро.

С этой чумной новостью Васька и вышел из дома. Серёга на его сбивчивый рассказ покачал головой и бросил: - Жди меня, я сейчас.
А после они пошли на кладбище, и Серёга привёл Ваську на могилку ихнего Лёши.
Много позже Васька понял для чего. Чтобы не повторить страшную ошибку старшего друга, но это позже, а сейчас Васька тихо, внутри себя вешался и перегорал…

Глава-7

Ленка так и не вышла из дому, просто не вышла, да и всё. Мать обозначилась в дверях с уже откочевавшим лицом, и они вдвоём, мать и лицо, пояснили Ваське, что встреча-прощание совершенно ни к чему.
С того дня Васька сделал в голове ещё одну меточку, - Бабы-суки! Конченные!

С фортепианных денег удалось одеться и обуться. Конечно не заграница, но и «Пермодежда» шьёт не хуже, иной раз лучше на много, другое дело что оснастка, оборудование, да и технологии устарели безбожно. Но как говорил старшина Волосович, - «Безобразно, но однообразно».

Тут же вспомнилось детство, голодное и несуразное. Обноски за старшими двоюродными братьями, да что греха таить и сёстрами тоже. Если бы не бабушка, великая рукодельница, то и этого не было бы. А бабуля делала из говна конфеты, обшивала и обвязывала подрастающее поколено, пока родители отдавались во всех позициях зелёному змию.

Потом, когда состоялась та злосчастная комиссия и глазам временно отрезвевших родителей предстала безрадостная картина лишения прав, в головах родственников случился перелом. Такое бывает редко, но всё же бывает. Да и запили-то не от счастья. Тогда у матери была недостача. Васька помнит, как метался отец, как он распродавал шикарную домашнюю библиотеку. В условиях ужасающего дефицита книжной продукции, Лонгфелло, Ремарк, Шолохов и Гюго, улетали со скоростью мысли, даже не коснувшись прилавков.

Тогда же родители начали пить. От безысходности? Вернее всего. Если честно, Васька не понимал, как от безысходности можно пить? Человек должен собраться, попытаться преодолеть тот забор, что мешает двигаться вперёд. И уже потом, на вершине можно позволить себе расслабиться.  Но усугублять то, что и так хуже некуда? Непонятно…

***
- Как доваривались, тёлки будут из ЦПХа, - Серёга от переизбытка чувств весь подпрыгивал, - я тебе Васо такую коровушку сосватал, пальчики оближешь. В смысле она оближет гыы…
На дворе декабрь, скоро новый год. Серёга, у этого деятеля слово и дело никогда не расходятся, как и обещал, познакомил Ваську с девчонкой. Но, то ли торопился, то ли под рукой ничего другого не оказалось, однако девчонка оказалась двоюродной сестрой друга.

Лида. Ну, что тут поделаешь, за неимением гербовой, придётся писать, на чём попало. А Лида оказалась нормальной, ни чуть не закомплексованной дамочкой, старше Васьки на три года. Тем лучше. По крайней мере, не будет детско-юношеских охов и слёз невинности. У Васьки были самые приземлённые планы, оно и понятно. Двадцать лет, за спиной два года каторги на Устинова икорпорейтид, а плоть по утрам кричит в голос и чего-то настырно намекает.

Вдоль маленьких домиков белых,
Акация мать-перемать.
Хорошая девочка Лида,
Ох, надо её пое…

Вечером после работы Васька, не заходя, домой помчался к Лиде. Поход в кино – дело серьёзное. Такие мероприятия , за неимением койко-места, заканчиваются как минимум поцелуями при луне. То же не плохо, надо же с чего-то начинать?

На экране Драпеко-Бричкина хавала болотную жижу и громко по-Станиславскому кричала-хелпала, старшина Васков усиленно боролся с коричневой чумой в отдельно взятом регионе, а Васька уже в третий раз трудоустраивал свою ладонь на тёплое колено Лиды.

Они ели пирожки с капустой и шёпотом комментировали фильм до тех пор, пока на них не шикнули, дальше сидели молча, занимаясь самой древней игрой на земле. Васька, всё так же трудоустраивал руку на голое коленко, а Лида вроде как бы гневно убирала её. С каждым разом, разрешая длани полежать чуть дольше…

После кино они стояли в Лидином подъезде и целовались. Когда целования зашли настолько далеко, насколько мог представить Васька, а его руки превысив должностные полномочия, ползали под кофточкой в поисках груди, щёлкнул замок, открылась Лидина дверь.

Хмурый мужик, посредством которого двадцать четыре года назад Лидина мама ухитрилась забеременеть, грозно посмотрел на метнувшихся в стороны молодых людей и бросил: - В избу заходите, а то уже все панели вышоркали…

Они, то есть Васька и Лидин отец дядя Коля, сидели на кухне и пили сидр.
- Чем дальше думаешь заниматься? – дядя Коля отбросил напускную суровость и оказался нормальным пятидесятилетним пацаном. – Всю жизнь слесарить? Нет, дело конечно достойное, однако время не стоит раком, нужно учиться. Ибо без бумажки ты какашка, помнишь?

Далеко за полночь дядя Коля в ответ на собирающегося домой Ваську, в своей бурчливой манере бросил дочери: - Хорош в пионеров играться. Куды ты его в такое время? Хочешь, чтобы кавалеру башку снесли? Чай в Мотовилихе живём. Стели на пол, но чтобы у меня ни-ни!

Ночью Васька делал попытку встать и мышечкой подкрасться к Лидиной кровати. Дверь в маленькую комнату, в которой он ночевал, была заботливо приоткрыта дядей Колей, и попытка страждущего была моментально пресечена грозным шёпотом: - Ну-ка брысь на место! Я щас встану и кому-то доподкрадываюсь…

Глава-8

В обед как обычно сидели в курилке, настроение было мрачнее некуда. Михалыч уже орал, Вариян ходил по цеху чернее ночи и по своему обыкновению удручающе молчал. На носу новый год, ёлки, застолья и…авралы. Настроение паталогоанатомическое, нецензурное.

- Ну что притихли бракоделы, лодыри и алкоголики? -  Васька напустил на себя самый беспечный вид. – Да нешто первый раз обсираемся? Ох, развесили нюни. А давайте по рецепту древних японских хулиганов, совершим массовую сеппуку? Жизнь-то кончилась, мы ж план не выполнили. Как жить?!
Эх, смотрю на вас и понимаю, почему Америка впереде…. С таким электоратом в морге хорошо. Молчат себе, да говностоком булькают по-тихой.

- Ну а чё ты предлагаешь камсюк? – Витька Шайморданов прикурил новую сигарету от тлеющего бычка, - может, просветишь увечных?
- И просвещу, - Васька ехидно подмигнул сварному, - план мы с вами сделаем. Ах, у нас времени не хватает? Значит и сегодня, и завтра остаёмся во вторую и в ночь. Спим по очереди в раздевалке. Пятеро пашут, пятеро спят по два часа. Кто со мной?

- Пожалуй, я с тобой, - помолчав, буркнул Серёга, - сам знаешь, у меня очередь на барак. Мы с Наташкой скоро в загс идём, тянуть уже некуда.
- Ну, так и я не отстану, - заявил ещё один, сварщик Сашка Праздников, за дурной характер, пришедший с армейки в начале декабря.
- Вот и замечательно, голосуем? – Васька первый поднял две руки.

Настроение у бригады немного поднялось, пошли смешки, робкие улыбки.
- Слухай Вась, ну-ка травани армейскую байку, у тебя шибко хорошо получается, - Витька-татарин подмигнул комсоргу.
Вася задумался. Да пожалуй, есть одна мрачная история, коли из комы вышли, так слушайте.

В ….сятом году, пребывая на пленэре с группой товарищей, поимел я среди местного населения дурную славу живопыры и фашиста. Здесь бы оговориться. Зная местных, их нравы, жестокость и мюридский непримиризм, целкой себя сохранить практически не возможно. Вобщем поступал я с апачами адекватно, чем и заработал свою персональную реанимацию.

Попал тупо, просто ночью пошёл к знакомому духанщику за добавочным пойлом. Пошёл один, хотя и понимал что это как минимум глупо. Очнулся лежа на холодном полу, с мешком на голове. Вокруг голоса, много! Гэлгэкают на своей суахиле, по отрывочным знакомым словам понимаю, будет расправа. Вселяет надежду мешок на голове. Прячутся от взглядов, знать-то не убьют. Не убьют?

Не убили, избивали ногами, долго, минут сорок. Запинывали, садились отдохнуть и снова тот же хер. Сколь раз я всплывал и нырял обратно в беспамятство, не знаю. Последнее что помню, слова на ломанном русском, сказанные шёпотом, дабы я не вычислил говорящего: - Всё понял гяур? Будешь кровью срать в фарфоровую птицу, вспоминай нас. Всю жизнь вспоминай…

Очнулся я уже в реанимации. Приборы, три койки, интерьер так себе, колхозный лазарет с претензией на госпиталь. Отлежав в сих апартаментах трое суток, я был переведён в общую небольшую палатку.
В палате двое. Прапор, впоследствии я узнал, что сей фрукт, помирал от солитёра или ещё какой-то подобной херни. А второй водила командующего, не удержавший машину на скользком склоне. Прапор весь сизый, худой как кошелёк моего папы на третий день опосля получки, и по всему не жилец. А водитель Витька, бодрый и румяный, явно выздоравливающий.

Говорить мне тогда было тяжело, да и тягостно. Отмудохали как розового первогодка. Но на пару вопросов своих «сокамерников» я всё же ответил.
Ближе к обеду два санитара затащили в палату ещё одну койку, а вслед за койкой явился он. То, что пацанчик псих, мы поняли сразу. Едва войдя в помещение, он заявил санитару: - Мои вещи любезнейший, прошу не распаковывать, я сам разберусь. И принесите мне чай с лимоном.
При этом парень сунул в ладонь санитара фантик от барбариски и царственно пронёс себя к свободной койке.

Усевшись на койку, новичок оглядел соратников и важно бросил: - Корчагин Павел, тот самый. С кем имею честь? Впрочем, молчите, нас могут подслушивать.
Мы уже потихоньку начали догадываться, что имеем дело с идиотом, либо закосом. Дальнейшие события подтвердили наши догадки.

Как я понял, парень был переведён с какого-то периферийного лазарета с целью освидетельствования у специалиста. Местные эскулапы расколоть жулика не смогли, хотя у них были многие опасения в его, мягко говоря, нечестности. Ждали светило районного масштаба. Кандидата наук специализирующегося на «самострелах» и дезертирах подобного рода.

Ближе к обеду в коридоре почувствовалось оживление, шум многих голосов. Дверь палаты распахнулась и внутрь в окружении не хилой свиты, ворвался дядька лет пятидесяти. Спортивный, быстрый, с живыми и необычайно хитрыми глазами.
Кандидат, а это был именно он, подвинул стул и уселся на него перед своим клиентом, закинув ногу на ногу.
Я живо представил киношную ситуёвину. Как гений психиатрии задумчиво глядит на больного и спрашивает: - Ну,с батенька, что у нас?

А врач, словно подслушав мои мысли, откашлялся и, глядя на лже-Корчагина, спросил: - Ну,с батенька, что у нас?
В ответ герой Боерской узкоколейки сел и укоризненно покачав головой, сказал: - Так-то вы условия контракта выполняете уважаемый. Мне вам, что каждый день напоминать, что лес кончается, гвоздей кот наплакал, раствор опять не подвезли…
Кандидат с нескрываемым интересом посмотрел в глаза пациенту. Я физически ощутил его мысль-импульс, - «сейчас я тебя милый расколю до самой жопы и даже много глубже»

Вслух же врач сказал: - Так, давайте по порядку. Я вижу, мои предшественники мне не всё доложили. Может, просветите тёмного, что за лес, какой раствор. В чём дело?
«Больной» вздохнул, и зачем-то поковыряв пальцем в заднем проходе, придирчиво осмотрел перст, понюхал его и выдал: - Говорю последний раз, нет памяти, записывайте на бумажку. У меня в заднем проходе идёт строительство дачного кооператива. Сроки поджимают, катастрофически не хватает материалов и средств. Смету составлял Плюшкин с семьёй. Где то, что я заказывал? Где?!

Врач задумался, подавил естественный позыв, абсолютно естественного же смеха и только хотел что-то сказать, и здесь ситуация мягко говоря вышла из-под контроля. Наш Павлик Корчагин резко вскочил с койки и ничего, не объясняя, бросился в угол к одиноко стоявшей швабре с круглой деревянной рукояткой.

- Говорил же блин, материалы заканчиваются, тваю мать! Щас перепьются, потом на работу хер выгонишь…
С этими словами парень, на глазах у охуевшей палаты схватил ту самую швабру и с треском переломил её об колено. В его руках остался черенок, длиной примерно сантиметров шестидесяти. Идиот, ни мало не смущаясь присутствием сестёр, сбросил штаны и на глазах потерявших дар речи врачей и сокамерников-палатников, стал засовывать сей предмет себе в задницу…

Когда вошло сантиметров десять, а по ляжкам радеющего за производство «прораба» потекла кровь, кандидат пришёл в себя: - Санитары!!! Вязать и в дурку, срочно мать вашу растак!


Рыдала бригада, Витька сварной лежал на боку прямо, на недоваренном сейфе. Лица парней были в слезах…