Рассвет, похмелье, жинка задолбала -
Она ж не может мирно, не грубя.
Потом за скалку, ей беседы мало,
И тут я, плюнув, вышел из себя.

Взлетел на шкаф в своём эфирном теле
И на себя смотрю со стороны.
А там самум, усугублённый селем,
И жуткий рёв пунической войны.

А я ж молчу. Ну, тот, из протоплазмы,
Стеклянный взор, кровать - пружинный гроб.
Жена в слюнях исходит на миазмы
И, как Динара, режет скалкой в лоб.

Нет, мне не больно, но обидно всё же,
Поскольку тельце исконно моё.
Помнёт халат, обезобразит рожу,
Спугнёт кишечник в нижнее бельё.

Тут половина, видя, что синею,
Аорту мнёт, забыла про кунг-фу.
Перепугалась, сучка? Жми сильнее,
А где же пульс? Где надо - на шкафу.

Давай рот в рот, своим дыханьем хлорным,
Авось, вернёшь. Сыкливо жить одной?
Ещё разок, сильней! Смотри не пёрни!
Ты б так при жизни, другом и женой…

Ну, всё  пора. А на шкафу не очень:
Пылища, грязь, клопы во всю грубят.
Иду на Вы, распахиваю очи,
- Не плачь, ну что ты? Как я без тебя?