Я жил, да и живу, в тихом подмосковном городке. Это сейсас к нему возникает пристальное внимание. Иногда. А в то время, о каком собрался рассказать, городишко не вспоминали — «почтовые ящики», «тополь», первый выстрел «Катюши» и прочее...
Так вот, территория нашего муниципального образования поделена лесополосой на две части: Южная и Северная - «Фабрика» и «Полигон». Южная — вся в зелени, а особенно улица Чкалова, где собственно родился и вырос. То преамбула (ну люблю свой город), вот амбула.


Наш двор был очень дружный. Никто никому не мешал. Дядьки пили вино и иное, мы качаличь на скрипучих качелях, играли в ноготеннис ( кто не знает — это когда ногами и маленьким мячиком на земле играешь по правилам маленького же тенниса), дошколята копошились в песочнице.
И было несколько лавочек, там бабушки сидели.. обсуждали.. ну как везде. А была одна лавка — старая дляхлая и вот вот упадет. Там всегда, с  ночи и до утра, сидел Дедушка. Он точно всегда там сидел. Никогда я не видел, чтобы там его не было.
Дедушка жил в соседнем со мной подъезде, и, как мама говорила, был «очень старенький». Он нам делал свистульки. Из липы. Разные-разнообразные. Был у него нож такой маленький (как я потом узнал — зековский) и очень острый. Ну вот он и резал... липку... для нас.
Свистели свистушки оххх — почти стекла выносило, все по разному, легко...
У меня три было, да все растерял сейчас.
Выхожу как-то во двор — мелкий, лет семь. Еловые ветки валяются, бабки с лавочек плачут.
И лавка пустая та, что Дедушки.
И выносят, чтото угловатое с цветами.
Я спросил у рядом бабушки, что это такое, а она сказала (со слезой), что умер Николай Степанович, что свистки вам делал оглоедам.
«А как это «умер»» - я спросил.
«Нет его больше» - и все, ушла бабка.
В тот момент я осознал (я это реально помню), что такое смерть. Долго стоял около подъезда и переберал в руках три свистульки из липы, свистеть побоялся, чтоб не разбудить Дедушку.