Поженились они 2 года назад. Сначала даже неплохо жили, а возможно и любовь была. Но постепенно жизнь становилось унылой, обыденной, бытовуха заела, а уважение и трепетное отношение друг к другу  заметно пошли на убыль. Слова типа: «овца», «казел», «дураблять» и «ебанулась совсем» стали самым обычным обращением. И вроде не совсем все плохо, но как то не совсем так, как планировалось.
  Сашка бывало поддавал на работе, а придя домой выслушивал истеричные нотации. Иногда нервы подводили и дело доходило до рукоприкладства – не серьезно, скорее так,  полушутя – полуиграясь, чтоб знала свое место. В свою очередь, на Таньку он частенько ворчал из-за холодной жратвы, из-за медлительности, лени, бесконечной траты денег непонятно на что, да мало ли…
    Все началось как обычно:  Сашка в приподнятом настроении явился с работы позже обычного и сразу с порога занял оборонительную позицию:
  - Так! На меня сегодня не пиздеть! Я пьяный, могу силы не рассчитать!
  -  Блять! Как ты заебал уже своими пьянками! Када ш ты уже подавишься своей водкой, казел! – Танькин голос набирал обороты, становился все выше, и у Сашки начинало гудеть в ушах.
- Алкаш блять, сопьешься – уйду нахуй от тебя, кому ты нужен будешь? Тебя уже кодировать надо! Дождешься у меня – матери позвоню, она тебя научит водку жрать!

  Сашка внезапно почувствовал острое желание догнаться, причем так, чтобы уже не слышать этот надоевший до чертиков голос. Он с сожалением подумал, что рано пришел домой.  Но раз пришел – назад дороги нет. Сел на кухне за стол и украдкой потрогал стоявшую сзади флягу с бражкой. Если бы Танька хоть на пять секунд вышла из поля зрения – времени вполне хватит, чтобы отточенным движением схватить кружку, зачерпнуть заветной (хоть и вонючей) жидкости и тремя огромными глотками залить в желудок. Но Танька с кухни уходить не собиралась.
  - Хуй с тобой, Золотая рыбка – подумал Сашка и пошел в кладовку. Его осенило. Он достал с верхней полки капельницу, один конец трубки продел в рукав, другой спрятал за пояс и вернулся на место. Как только Танька отвернулась, Сашка ловко вставил трубку в отверстие крышки и подпер рукой подбородок. Не заметила – с облегчением подумал он, и присосался к другому концу трубки, спрятанной в рукаве. Сколько он высосал, впоследствии так и не вспомнил. Но Таньку напугал здорово – с грохотом навернулся со стула и не шевелился. Лишь конец трубки, торчащий из фляги и прятавшийся за пазухой разъяснили ситуацию.
    С юмором у супруги было все в порядке. Не долго думая, она спустила с безмятежно отдыхающего на полу Сашки штаны, взяла со стола полурастаявший кусок шоколадки и обильно смазала с изнанки мужнины трусы. Постояла, и подумавши, что этого будет мало – налепила на волосатую Сашкину задницу два куска широкого скотча - на каждую булку.
    Пробуждение после вчерашнего коктейля было жестким, если не сказать жестоким. Сашка, превознемогая колокольный звон в голове поплелся в туалет. В животе бурлило, и рассевшись на унитазе в позе Мыслителя, случайно увидел на изнанке своих трусов смачные коричневые разводы. Сашка, если честно, нехуево пересрал – в смысле испугался. То-то жопа коркой покрылась – подумал он, не имея понятия про коварную шутку Танюхи. Вот позорище! Допился беспезды!
  С отвращением стянув двумя пальцами трусы, Сашка опустил их в мусорное ведро и осторожно потрогал жопу. Песдец. Этож не говно! Это скотч блять! Вот сцука!

    Это утро Сашкины соседи запомнили надолго. От его душераздирающих воплей Сергей Василич сам насрал в штаны, а его внук залез под кровать до вечера не вылазил. Тетя Дуся из пятой квартиры поверила в духов и ходит в церковь каждую субботу. Не думал Санек, что скотч на жопе – это больнее чем пиздюля от гопников на прошлой неделе.
  Таньку пиздить он не стал. Просто достал из шкафчика соревающую мазь Феналгон (почему согревающая – Сашка не знал, по его мнению она должна называтся «пекущая шо пездец»), смазал висящие на веревке Танькины стринги – как раз ту ниточку, которая влазит в задницу до самой пизды. Сдерживая слезы обиды и боли, прошел в комнату и молча завалился на кровать, ожидая когда  жена попиздит в ванную наводить марафет.
    Танька успела дойти до зала, поправляя злополучные трусяндры, резко повернулась и с криком «Убью паскуда!» - со всего размаху уебалась лбом в торец двери ванной комнаты.
Сашке пришлось дать ей нюхнуть нашатыря, смазать жопу до самой пизды  подсолнечным маслом (водой мазь не смывалась – по себе знал) и переодеть трусы. Вполне возможно, что  легкое сотрясение мозга у Таньки, и испуг за жизнь некогда любимой жены у Санька помогли осознать им обоим ценность отношений и взглянуть друг на друга давно забытым любящим взглядом. После этих событий грубее слов «ты не права» Сашка не произносил и пить бросил. А Танька стала отличной хозяйкой и старалась всегда угодить мужу.
   
P.S. Когда в пизде у Таньки жечь перестало, супруги жадно накинулись друг на друга и ебались до глубокого вечера с такой страстью, что им позавидовали бы и молодожены. А на следующий день – ебались пуще прежнего. А когда на третий день у Таньки пошли месячные – Сашка получил две порции ахуивертительного минета и сам себе завидовал….