1.


Расхохотались проституткой тормоза,
Морозом схваченная роза прослезилась,
И навернулся красный иней на глаза:
Ты мне приснилась, ты мне приснилась…

И крышкой гроба бесконечность навалилась,
И, все сгущаясь, давя душила немая сила.
Немая сила к земле давила,
В асфальт вгоняя по замерзшие глаза.

А бабку кобра придушила, и по могиле колотила,
И рыхлый холмик провалила
По самую алую крышку жилья (или мертвья).

По самые брови, по самые фары,
По синие крови – фанфар тары-бары.
Землей придавила, болванкой примяла
Железная сила, земли одеяло.

Лишь неба клочочек, да солнца глоточек
Подарит заснеженный глаз наверху.
Широкий и добрый, пустой, но лучистый,
Пречистый и ласковый глаз наверху…

Но что это? Небо в глазнице сдвигая,
Зрачком выдвигается жопа нагая,
И сеет мочою, и давит поносом…
Поносом… поносом… поносом… поносом…

И мрак беспросветный вокруг ощутим.
Он давит и липнет, и выход один.
Один только выход… И, хлопнув губой,
Блюю пузырями, как прелой мочой.

Наверх кувыркается воздух из легких –
Последний мой воздух, последний мой выдох.
Прощайте, родные, для вас я подох.
И я, раздвигающий склизкие массы,
Вгребаюсь навстречу бездонному дну.

2.

На дне океана, под толщей давящей,
Под мутным и мрачным, скользящим
Пластом,
Вдыхая, взирая, себя осязая,
Собой раздвигая пласты – мы живем.

Я вижу: соседа, соседа, соседа,
Соседа, соседа и мертвое дно,
Что нас притянуло, размяло, задуло.
Как свечи задуло и вплющило в дно.

Пусть это надолго, но я не иголка.
Ведь я не иголка. Меня, ведь, найдут.
Меня, ведь, отыщут на дне океана,
Протянут канаты, на помощь придут.

Я вижу, как сверху спускаются тросы,
Канаты и шланги – хватайся, дыши!
На судне далеком, незримом, высоком
Играют насосы – насосы души.

И вот я плотнею и, с хрустом приятным,
Себя раздвигаю, объемом растя.
Мне тесно в двухмерье у плоских соседей
Скользить под пластами у плоского дна.

Канаты наверх поднимают объемы,
Пласты за пластами струятся вокруг.
Стекают с объемов текучие цепи.
Соседи, скорбя, остаются внизу.

Из тесного, мутного, темного мира
Всплываю. Всплываю. Всплываю наверх.
И черным тоннелем мне кажутся воды,
И шариком света мне кажется высь.

Я видел бы зеркалом, смятым фольгою –
Прозрачной фольгою – изнанку волны,
Когда бы всплывал с неразбитою маской
Из вечной, текучей, расплющенной тьмы.

И вот раздвигаются стены тоннеля,
Взрывается брызгами призрачный свет,
И, выплюнув шланг, я хватаюсь за руку,
Что дружески тянет объемный…
сосед.