То, что произрастающая в окрестностях конопля цепляла, было несомненно хорошо. Плохо было то, что подступы к ней преграждали сонмы враждебных быков, извечных врагов городских, не раз опиздюливавшихся и выпрыгивающих из налички по приезду в город. Последняя предпринятая  вылазка закончилась засадой. Когда мы в ожидании автобуса ( ввиду постов ГАИ на пути следования было принято волевое решение ехать общественным транспортом), с баулом травы нервно прогуливались по сельской остановке, из сельского  клуба как раз напротив вывалилась шобла быков. Они вышли покурить, очевидно заебавшись идти в штыковую под You’re in the army now, но едва достав сигареты, обратили свои насупленные взоры на нас. Не нужно было быть неебацца титулованным прорицателем, чтобы понять – это попандос.
    Быки лениво подошли к нам, меряя насмешливыми взглядами и предвкушая предстоящую расправу.  Я подался чуть вперёд, прикрыв Зелёного с баулом. Быки не возражали – я был гараздо выше и поплотнее рахита Зели, а следовательно, как обречённый противник представлял больший исследовательский интерес. Да и отпиздить здорового куда приятней, чем заморыша…Я их понимал в этот момент как никто другой.
- Звидки сами? – забуркотел какой то мелкий бык, видно шестёрка местных мастодонтов.
- С города! – иного исследователя словесности поразила бы лаконичность и дипломатия моего ответа, но бык конечно этого не оценил.
- А шош вы там нашых пацанов хуярите? – я был вынужден признать, что и бык – мастак задавания вопросов.
- Это не мы! – этим ответом я поставил мат его мыслительным процессам, вогнав его в состояние бессильной ярости, и отчётливо услышал, как перегорел вольфрам в его буйной голове.
- Ааа мнее похуууй! – уже на бегу крикнул он и выбросил кулак куда то перед собой, ввиду разницы в росте кулак мелькнул у солнечного сплетения, но не достал, и бык завалился на меня. За диалогом с быком, я не заметил, что остальные потихоньку смыкают кольцо, в центре которого оказались  трое – я, Зелёный и бык. Не надо было этого делать, но я это сделал. В порыве обиды и ярости от бессилия, я вьебал быку с локтя именно в зубы. В следующую секунду меня уже гатили шо резинового коня, с ног, обутых в деревянные кроссы и рабочие гады. Зелёному повезло – после второй песдюлины он улетел в придорожную канаву (сюрприз!) вместе с баулом, и набежавшие было быки брезгливо отступили, увидев, что Зеля до такой степени измазан болотом, присутствующим в любой уважающей себя канаве, что любое прикосновение к нему даже ногой неизбежно приведёт к порче хоть и не ахти какой но Кишкатуры, а хозяйственная жилка быкам была присуща, несомненно… Да и цьолачки засмеяли бы наших кавалеров, увидев их грязнее чем обычно, они же такие насмешницы, эти колхозанши.
      Меня лупили от души, выбили два зуба, сломали ребро. Сказать, что я был в состоянии опизденения – это промолчать. Наконец быки подустали и так же лениво задвигались в направлении своего ебучего клуба, хотя почему ебучего? Если б не было клуба, они бы вообще не торопились … Да, но если б не было клуба они бы вообще не появились…Таким логическим построениям я предавался, лёжа на остановке и настраиваясь встать.
        Из канавы показалась голова Зелёного. По мере его восставания я удивлялся, насколько можно с одного нырка наглухо обмазаться болотом. Болота в этом существе было явно больше, чем человека. Я подставил руку и сплюнул выбитый зуб – а, кариесный… Второй я проглотил, когда мне перебили дыхалку. Я сел. Горизонт неумолимо шатался.  Подполз Зелёный, человек со стороны хуй бы его заметил – он практически сливался с ландшафтом. Зеля приподнял меня, взяв под руку, и я встал. Он взглядом показал на перекинутый через плечо баул, практически неотличимый от остального болота. Я попытался улыбнуться. Получилось плохо. Тут подьехал автобус, и мы под охуевшими взглядами водилы и быков – пассажиров продефилировали  на места  инвалидов и детей. Странный день продолжал свои странности – никто не возражал.