Мимо пролетают станции, столбы,

Хуй мой входит в жопы и в пизды…

Работаю я менеджером в ОАО »Обуем всю страну». Впариваю от гвоздя до турбины от Калининграда до Камчатки.

Самое смешное, что еду всегда поездом - приходится сходить в мало-мальски населённом пункте и работать с населением…

Ну а кто возьмётся оспаривать известный факт, что путешествовать поездом - дело весьма утомительное? Никто.

Увы, многие вынуждены идти на эту скорбную меру. Одни панически боятся самолётов, к несчастью для других - самолёты в нужные им пределы ещё не летают. Некоторые действуют из соображений разумной экономии. Иные экономят в силу материальной несостоятельности. Денег нет. Я сажусь в силу производственной необходимости.


Но есть и свои прелести в поездной романтике.

Имеют место, следует признать, и редкие энтузиасты подобного рода перемещений, те, кого зачаровывает монотонная смена картинок за окном, высадка на всяком дремучем полустанке, с неизменной закупкой даров окрестных лесов и весей, домашних пирогов с чёрти чем, и вездесущим пивом, слабоалкогольным проклятием нашего времени. Такого рода любители, с удовольствием совершают трёхразовое турне в вагон-ресторан, знакомятся с попутчиками, устраивают вполне домашние посиделки с хохотом в ночи, визгом и чуть ли не песнями, уповая на извечную лояльность российских проводников, большинство из которых женщины с трудной судьбой, в возрасте, и скучающие. Сколько езжу по городам и весям, всегда в вагоне есть баба, которая мечтает дать…

Особую же пикантность поклонники железных дорог видят в засыпании под стук колёс, тесно обнявшись, туго переплетая свои молодые и не очень тела…

Молодых зачаровывает ритм, задаёт камертон музыке любви. Люди постарше вспоминают времена, когда сами бывали очарованы сексуальным ритмом. Каждому своё, но все довольны.

И! Как всегда - вездесущее и всепроникающее «И!». И есть, есть несомненная прелесть стука колёс, с детства впитанная, и выплеснутая певцом железных дорог Шнуром. Эти его песни:


- А я ебу её, ебу, и мимо проносится встречный…

И в грохоте этих встречных поездов, проносящихся с разбойничьим свистом в ночи, и в хмельных ресторанных посиделках с незнакомкой, и в тесном уюте купе, если...

Если соседи твои по купе - люди приличные, понимающие, а ещё лучше - свои. Или их просто нет. На то и придуманы спальные вагоны, где мягкость диванов завораживает, обслуга подкупает и камерность общения гармонична. Благодатно, слов нет, да не про всех благодать, как оно водится по несовершенному закону бытия и досадной промашке создателя...российских железных дорог, разумеется....ну да это уже философия и казуистика. Неприятный же факт заключается в том, что обычное купе - рассчитано на четверых, и, как правило, глубоко незнакомых людей.


Порой они бывают друг другу весьма неприятны.

Но за долгие годы работы я наловчился находить концы со всяким народом, тем более прекрасным полом.

Нас было четверо, самобытных до невозможности, и разнополых до умопомрачения.

Приятная девушка с голым животом, кольцом в пупке и губки бантиком. Косящий под молодёжь здоровяк в шортах и гавайской рубахе, с массивной гайкой на правом среднем, заросший диким волосом где не надо, и плешивый по сути. Дама, бальзаковского возраста, в диковатом бархатном платье с рюшами, и таким неродным выражением лица, будто ей поставили градусник в то самое место, откуда непонятны образом выросли на удивление приличные ноги. Четвёртым был загорелый парень с рыжими волосами и зелёнами глазами - собственно я, Гришка Оттрахов. Вынув из «дипломата» кипу бумаг, я внимательно штудировал убористо отпечатанные листки прайсов, время от времени что-то отмечая на полях дорогой титановой ручкой - боковым зрением я сканировал гирлу.


Поезд отошёл в полдень, а часам к семи девушка уже сочилась ярко выраженным томлением. Дама, сидевшая рядом с ней, сурово глядела на гавайского парнишу напротив. Он тупо потел, переводя взгляд с перспективной мордашки на несколько мумифицированное лицо с поджатыми бледными губами, опускал глаза, и натыкался на те самые породистые конечности, тонколодыжные, с крепкими икрами, и узкими ступнями в элегантных, хотя и старомодных туфлях. Диссонанс был столь невыносим, что он потел ещё больше, шумно вздыхал, и тихо злился. Я совсем не потел, объект выбрал прочно, и тихо гипнотизировал девку своими порочными глазами, как какой-нибудь въедливый удав. Да- да, впечатление от меня было именно такое: крепкий молодой парень с хуем невьебенного размера.


На первой же остановке молодящийся человек с облегчением вывалился за пивом, дама свирепо шмыгнула вслед, а нацелившаяся было вдогонку девица вдруг задумалась, а это молодым девицам вовсе противопоказано. Так и осталась она в нелепой растерянности и смятении чувств, сидя чуть криво и напряжённо. Тут я развернулся на всю катушку - выяснил, что её Катя, любит танцы и группу «Пизделки». Достал из портфеля водку и жратву, и в два приёма довёл красотку до нужной кондиции. Она томно взирала на подавляющий волю взгляд самца, но вдруг проявила неибическую самостоятельность, скинула всю одежонку и забралась на мою вторую полку…


Когда пришли дама и гаваец, мы уже получали наслажденье - я от глубокого миньета, девица собственно от него же…


Лысоватый хмырь с горя предложил пива бабе - она не отказалась. Плешивец радостно выпил четыре, она две. Дама сухо и возмущённо сглатывала жёванной шеей, но молчала, как партизан в застенках гестапо. Чувак с неожиданно приятной улыбкой предложил её заняться тем же, чем и мы - я хуярил свою подругу в нежную попу с частотой отбойного молотка. Дама поначалу отнекивалась, сославшись на врождённую нелюбовь к разовым интрижкам - заодно показала отменного качества белые зубы, когда она виновато улыбнулась. Но лысый хуй проявил отменную настойчивость и был вознаграждён - через минуту баба стояла на коленях, а мужик насаживал её рот по самое ни хочу правой рукой, левой тискал арбузные груди…


Ближе к вечеру расстановка сил полностью определилась.

Я выебал девку, затем бабу. Лысый наоборот. Подогретая наша мужская парочка часто выходила покурить, а дамы томно ласкали друг друга. Затем мы с Васей - познакомились, хуле - стали ебать каждую в два хуя, так что пыль столбом стояла. Особенно интересно было трахать бабу, у неё сильно дёргались уши, как у лошади от страха они прядут. Девка закатывалась от смеха, когда бабу насаживали два мощных жеребца…

Солнце уже вставало, кидая первые робкие лучи на сходящиеся вдалеке рельсы; лес за окном посветлел, и небо посинело, когда поезд вполз на большую перевалочную станцию в маленьком уютном городке. Стоять предполагалось долго, минут двадцать, а то и поболее.


Я мигом собрался, сунув на прощанье девке за щеку и был таков - мне предстояло впарить семи предприятиям N-ска товаров на десять лямов…