От вертолета что-то отделилось и начало спускаться на тоненькой паутинке веревки. Володя присмотрелся: тюк какой-то. Тюк коснулся снега. Веревка, змеясь, упала на него. Человек в дверном проеме еще раз помахал рукой, и дверь задвинулась. Вертолет развернулся и улетел.

Володя подождал минут пятнадцать. Тюк не шевелился. Направив на него карабин, Володя, оглядываясь по сторонам, вышел из барака. Подойдя к гостинцу, ткнул стволом, поддел, перевернул. Не взрывается, не кусается. А, была, не была! Подняв, понес в барак.

В бараке развернул. Оказалось – посылка от объединения «Якуталмаз»: пять бутылок коньяка, две палки копченой колбасы, письма от матери и сестры за последние четыре месяца и фирменная открытка объединения – на глянце заснеженная елочка в разноцветных шариках, а на обороте текст: «Дорогой товарищ (незаполненный пропуск)! Поздравляем Вас с Новым (пропуск) годом! Желаем Вам счастья, здоровья, новых трудовых побед…» и прочая дребедень.

После коньяка опять пошел спирт, но в этот раз Володя «завязал» почти сразу – через неделю. Правда, трезвая жизнь среди безлюдья тяготила, и Володя, кое-как разобравшись с рацией, настроил ее на передачу и вышел в эфир. Три часа он читал неведомым слушателям свой дневник, матерился, пел песни и мяукал. Напрасно несколько сердитых голосов по той же рации предупреждали Володю об уголовной ответственности и грозили всеми возможными и невозможными карами. Лишь к вечеру Володя устал и, послав всех к не своей матери, отключился.

Проснувшись утром и вспомнив вчерашний радиоконцерт, Володя долго истерично хохотал, но потом понял, что нужно найти какую-нибудь работу: то белое безмолвие за окном, то черный буран одинаково грозно напоминали Володе, что человек всемогущ, пока он находится в толпе себе подобных, и пока все предсказуемо. Здесь же не было стабильности: в любую минуту могли появиться лихачи на вертолете или на «буранах». Но еще страшнее людей было полное их отсутствие. Можно было материть тайгу, можно было рассказывать ей самое сокровенное – ей было все безразлично. Здесь любая царапина казалась началом гангрены, ведь если загниет, то помощь не придет.

Здесь можно кричать, безумствовать, играть в снежки, пьянствовать, читать раз двадцать перечитанный «Тихий Дон». Здесь можно все: никто не увидит, никто не осудит, никто не одобрит. Тайге все равно – кто это копошится там, у подножья стволов. Копошится или уже сдох. Сдох, как Рекс. Ведь никто до весны и не узнает. Вот и письма из дома – они могли быть сброшены в пустоту, мертвецу, ведь пилоты меня не видели. Один из них помахал рукой наугад, сбросил посылку и улетел.

А в Ливане идет война, а на «ВАЗе» начали выпускать «Ниву», а в Москве подметают улицы и убирают с площадей новогодние елки, а США нацеливают ракеты на Москву…

На следующий день Володя нашел себе работу: срубил сосну, отпилил нижнюю часть ствола, привязал к получившемуся бревну веревку, сброшенную с вертолета и, сделав на другом конце петлю, надевал ее на себя и таскал бревно по поселку. Десять раз до обеда: кабина тягача, сортир, ангар, баня, медпункт, барак и пять раз после обеда: барак, медпункт, баня, ангар, сортир, кабина тягача. Бревно зарывалось в снег, тащить было тяжело, но Володя налегал грудью, упирался ногами и, вырывая бревно из снега, падал вперед. Поднимался, отряхивался, опять впрягался и снова тащил, пока перед бревном не вырастет очередной снежный вал.

Кроме бревна у Володи появилось еще одно новшество – распорядок дня:

7:00 – подъем.
7:00 – 7:30 – розжиг печки, умывание, приготовление завтрака и зарядка.
7:30 – 8:00 – завтрак.
8:00 – 8:30 – подготовка к работе.
8:30 – 13:00 – перетаскивание бревна.
13:00 – 15:00 – обед и отдых.
15:00 – 15:30 – подготовка к работе.
15:30 – 18:00 – перетаскивание бревна.
18:00 – 20:00 – приготовление ужина и радиополитинформация.
20:00 – 20:30 – ужин.
20:30 – 21:30 – чтение романа «Тихий Дон».
21:30 – 22:00 – подготовка ко сну.
22:00 – отбой.

Написав распорядок дня печатными буквами, Володя повесил его на место разбитого зеркала и каждый день, кроме воскресения, жил по распорядку. В воскресенье он с семьей уходил в лес. Володя представлял себя женатым человеком, у него было двое детей: старший – сын и младшая – дочка. Они шли на лыжах по зимнему снегу, и он показывал им свой лес, рассказывал про него все, что знал.

Женой была Любка – красивая девчонка, что когда-то влюбилась в него без памяти. Володя тогда только что освободился, и, как только что отсидевшего, его вечерами проверял участковый. В тот вечер лейтенант тоже пришел поведать – дома и его подопечный. А Любке показалось, что за Володей опять пришли. Она схватила со стены ружье и прямо на пороге расстреляла участкового. В суде ей дали срок, а на зоне – забавную кличку «Каплан». В лагере она подхватила туберкулез, и начальство выпустило ее досрочно: чтобы на колонии висело меньше смертей. Через пару месяцев она и умерла.

Однажды Володя, после трудовой недели, как обычно, вышел с семьей в лес. Когда он показывал детям скачущих по веткам белок, его оглушил сильный удар по голове.

(продолжение следует)