Присаживайтесь. Дедушка русской революции травить будет. Про расцвет застоя, ага. А про постсоветский период рано еще. Не по всем историям срок давности вышел. Это душещипательная и одновременно патетическая история из детства. Сага, я не побоюсь этого слова. Сага, но только маленькая. Основанная на беспесды реальных событиях. Абзац.
Мне говорили - почаще абзацы надо делать. Тогда, говорят, любую хуйню прочитают. Кто говорил? А этот, Мишка. Нуу, Веллер. Я его Швеллером звал, маленький был, хуле. Приходит он однажды к нам в гости… А, не, это в другой раз расскажу.
Шел 1982 (одна тысяча девятьсот восемьдесят второй) год нашей эры. Смеркалось. В смысле – март это был. Надвигался семимильными шагами семнадцатый съезд профсоюзов СССР. Мне вопщем-то он был до звезды кремлевской. Но школка у нас была козырная очень. Мажорная, тля. Ну и оказали нам высокое доверие.
А именно: посадили всей пацанской кодлой в транспортное средство типа «Икарус» и привезли к Кремлю. Дальше строем под конвоем – во дворец съездов. «О, - думаю, - заибок, ща ортиздов зазырим». От хуя уши… Выходит тётё, центнер красоты: «Пионэры, послезавтра при параде милости просим бутте любезны равняйсь смирна». И проясняет, што нас сюда не балду гонять доставили. А выполнять на вышеёбаном съезде партийное поручение. Цветы президиуму вручать. Кисляк, кароче.
«А седня за каким привезли?» - застыл немой вопрос в глазах советских школьников. На репетицию. На репетицию вручения цветов, тля. Я еще тогда понял, что Савецкий Саюз добром не кончит. Ну, зуй с вами, мы ж не диссиденты какие. Партия сказала «надо», комсомол ответил «есть», а отдуваются за всю ботву пионэры.
Завели нас в каморку с тремя стульями и оставили под охраной класручки. Штоп не шлялись по дворцу, воздух не портили. Час сидим. Два сидим. Три сидим. Четыре сидим. Скучаем, устаем и тихо охуеваем, типа, они чо, цветы для вручения там выращивают, пока мы здесь кантуемся?
Наконец выводят нас в троебучий зал и начинают дрессировать (служебные собаки отдыхают) – кто за кем стоит, кто к каким местам подходит, кто чего говорит, как улыбается и куда потом съебывается после вручения.
И тут судьба пошла на взлет. Я был самый длинный. И, рассуждая логически, в строю самый первый. А кому у нас первый цветуёчек? Праальна – дорогому Леониду Ильичу. По такой теме меня тренировали отдельнее и многократнее остальных.
Я однозначно проникся важностью момента. «А хуле, может так и начнется мое стремительное восхождение к вершинам силы и славы?!» - кагбэ думал я. «По ящику однозначно покажут. Хоп, и я звезда советского экрана!». Кароче, съебали мы оттуда в 23.00 по московскому времени.
В день X,  час «Ч» группа советских пионеров припиздовала к тайному входу во дворец съездов. И оказалась в хвосте двухкилометровой очереди из пионеров того же разлива. Тут стало понятно, какого болта нас на репетиции так долго мариновали. Оказываеца, мы тупо ждали, пока другие дрессированные мартышки почитают стишки, попоют песенки и помашут картонными колосьями для делегатов профсоюзного сходняка. Опять мы в арьергарде, кароче. Ладно, будем стойко переносить тяготы и лишения. Мы ж клятву давали.
Стоим в очереди, ждем свои пять минут славы. А по дворцу до бениной мамы телеков натыкано, по которым прямая трансляция этой хуерги из зала идет. Так что знаю я, у кого Ким Ир Сен набрался этой муйни с пением детьми радостных песен.
Осталось до заветных врат метров сорок. И тут я вижу - ёбтель-мобтель… Глазам своим вначале не поверил. А потом поверил. Патамушта в десяти шагах от меня Владислав Третьяк стоит. Не, не в воротах, а так просто. В костюме. Какого его туда занесло я не знаю. Да и похуй. Главное – вот он стоит. Живой. Легенда советского хоккея! ЦСКА – навсегда!! В хоккей играют настоящие мужчины!!! Тут-то я и прихуел. А он стоит так себе, ля-ля-ля с какими-то дядьками, улыбается. И тут крышу мою унесло.
Лирическое отступление. Я в децтве менингитом переболел. После которого либо умирают, либо дураками становятся. Ну, я-то, естественно, выжил. А еще в аварию как-то попал – ушиб мозга. Еще вопросы есть? Или и так понятно, что уже в раннем детстве чердак был основательно расшатан?
Вооот. Шторки, значит, падают. Выхожу из строя, подхожу к Владислав Александровичу, протягиваю веник, предназначенный лично для тов. Брежнева и говорю: «Примите цветы от пионеров Москвы!». Он на секундочку опешил, не ожидал видно. Да я и сам нихуя не ожидал такого поворота событий. Берет он цветы, улыбается во все тридцать два, видать приятно всенародное обожание, и жмет мне руку! Блиаааать! Да ипал я всю коммунистическую партию во главе с генсеком. МНЕ ТРЕТЬЯК РУКУ ПОЖАЛ!
Тут уже охуели и мои товарищи по несчастью, и тетя-дрессировщица из четвертого абзаца, благо рядышком крутилась. Жопой видно чуяла засаду. Пипец, я думал, она меня укусит. Или в глаз плюнет. Ничо, обошлось. Тетя резвой рысцой метнулась за новым веником.
Но любого бунтаря (или просто дебила) должна постичь кара. И меня сняли с автопробега. Ну, правда, не совсем. Третьим в строю поставили. По телевизору меня не показали, и звездой экрана я не стал. Однако ж мне реально было насрать.
Во-первых, Третьяк руку пожал. А во-вторых, пайки за службу всем одинаковые дали. Ох и пиздатые ж были пайки! Бутер с сервелатом, бутер с бужениной, бутер с белугой и бутер с горбушей. Ну, и конфет с полкило. А чо еще мне тада для счастья было надо?