Спецназ окружил дом. А мальчик диктовал:
-Хочу мороженного. Три, два, раз. Не успели.
Завалилась останкинская телебашня.
-Хочу пироженного!
В аэропорту Шереметьево упал самолет.
В это время подвезли и мороженное, и пироженное на вертолете.
-Бросьте в окно, - сообщил мальчик, - я знаю, что кругом снайперы. Если хоть один из них шелохнется, то….., - он почесал голову, - то уровень в Тихого океана повысится на 10, нет, на 20 метров. Всем ясно?
-Да, - ответил по рации главный.
И так, и мороженное, и пироженное, было доставлено.
-Мальчик, где твоя мама? – спросил главный.
-Пошла до тети Светы языком почесать.
-А где живет тетя Света?
-Откуда мне знать? В Выхино где-то. Что ты до меня докопался, дядька? Злой ты, дядька. А мне мама говорила – со злыми дядьками не разговаривать. Если бы согласился со мной поиграть, то другое дело.
-А во что ты любишь играть? – спросил главный.
-А тебе то что, дятька? Во что хочу, в то и играю.
-А где твой папа, мальчик? – спросил главный.
-Папка? А какой именно?
-А что, у тебя много папок?
-Да. Папа Леша, папа Коля, папа Юра, папа Хачик, папа Гиви, папа Джон, папа Нбу…..
-Нихуя себе!  - не выдержал главный.
-Не матерись, дядька, - сказал мальчик, и было слышно, как он за обе щеки уплетает пироженное, - мне мама всегда говорила, что сквернословие – это хуже, чем драться. Папа Леша – водопроводчик. Он очень хороший, но от него всегда пахнет вином. Папа Коля любит ходить по квартире в трусах. Папа Юра – он водитель, он всегда приносил мне с работы кусочки руля, и я их поджигал. Папа Хачик весь покрыт волосами. Папа Виктор – он очень добрый, но он много матюгался, и мама его постоянно отучивает и заставляет читать вслух сказку Ершова «Конек-Горбунок».
-Мальчик, а где бабушка?
-Бабушка поехала в Ереван.
-Мальчик, а где же дедушка?
-А дедушки нет. Мы его только иногда из кувшина достаем.
-Мальчик, а ты больше ничего не хочешь? – спросил Главный.
-Тише, тише! – закричала команда во весь голос.
Но было поздно:
-Я…. хочу… хочу живого слона.
-Черт! – главный схватился за голову. – Все! Все! Отставка! Нет. Стреляться! Я – жалкий неудачник.
Он вышел из КП и достал свой именной ТТ.
Мальчик же загибал пальцы.
-Для начала, международная космическая станция. Она упадет….. Упадет в Москву-реку. Мне как раз видно будет. Считаю до….
  Главный  зашел в туалет и приставил ТТ к виску:
-А что? – спросил он сам себя. – Атомная бомба? Но какая к черту атомная бомба в центре Москвы. Тактический заряд. Сначала – эвакуация правительства, а потом…. А что, если он выживет. Мальчик. Злой мальчик. Нет, выхода никакого нет. Надо принять единственное честное решение.
В это время послышался свист. Главный встало на унитаз, чтобы посмотреть в крошечное окошко. В небе было сияние. Что-то неслось вниз на огромной скорости. Оно разваливалось, и его куски пели огнем.
-Вот оно, - проговорил он.
Он вновь приставил пистолет к виску, и в это время, откуда-то из глубин коридора, послышался крик. Главный сунул пистолет в карман, вышел из уборной – крик этот передавался по радио. Это плакал мальчик. В промежутках же слышались отчетливые шлепки.
-Ах ты говно! – кричала женщина. – Сколько раз тебе говорила, не трогай дедушку! Зачем он тебе сдался! Сучонок! Пусть сидит себе в кувшине!
-Мама, нет! Мама, не надо по попе! А-а-а-а-а!
Главный вошел на КП, и там царило молчание. Раздался звонок.
-Вас спрашивает Президент, - доложили Главному.
Крики, удары ремнем и вой продолжали доноситься из динамиков. В это же время в Москву-Реку, в районе Васильевского спуска, рухнула международная космическая станция.
-Да, господин Президент, - отвечал Главный, - мы приложили все усилия. Спасибо, господин Президент. Я, мы, все старались. Служу Отечеству!