Там у нас за городом криохранилище, знаете наверно…
Лежат замороженные трупы в азоте и ждут своего часа, когда их будут оживлять. Они в минус двадцатой стадии анабиоза. Но если по каким-то причинам их резко вывести из этого глубоко анабиоза (например, на второй), трупы могут лишиться ума.
В этом случае живут они всего несколько дней, их организм очень быстро разрушается.
Кто с ней сыграл такую злую шутку, до сих пор остается загадкой. Говорят, что в городе орудуют тайные криолаборатории: мол, так над трупами резвятся молодые ребята-биологи, еще те отморозки.
…И вот однажды она просто взялась в городе. Вернее, ее со смехом вытолкали какие-то парнишки из машины, — и уехали.
По всем признакам было видно, что она практически живой человек, степень анабиоза была близка к нулю, поэтому она цвела и пахла как настоящий цветок. Правда, платье на ней было порвано, скорее всего перед этим ее долго насиловали. И вот теперь вытолкали, оставив одну умирать. Сколько она могла прожить – два или три дня? А может даже три с половиной? Это уже кое-что, когда ты десять лет (или больше) пролежал вниз головой в колбе с азотом.
Она радовалась жизни как могла этим ранним октябрьским утром — простоволасая, чуднАя, босиком на асфальте, — в общем, ибанутая, как сказал бы всякий нормальный человек.
Ибанутая то пела тихонько о чем-то, то плакала, — слезы ее были то голубые, то розовые. Над ожившими волосами летали всяко-разно маленькие птички, и птичек она брала на руки и ворковала с каждой, с восторгом заглядывая в стеклянные глазки-пуговички…
Потом она видела вот что: подъехал какой-то пацан, долго смотрел на нее, улыбаясь. Потом посадил в машину и увез к себе.
Всю ночь ибанутая говорила ему: парень, я вчера была трупом, я хочу ребенка, это будет продолжение твоей и моей жизни.
Да-да, откликался парень и делал ей ребенка: жарко целовал в губы, гладил волосы, целовал грудь, ну и все остальное: повернись так-сяк… сучка… тебе хорошо?
Она поворачивалась.
Утром позвонила какая-то пизда с окнами, решила разлучить ибанутую с парнем.
Пизда орала в трубку:
- Окна! Окна! Пизда с окнами! Надо приехать, то-сё переставить, кучи мусора вынести, штукатурка и бетон, выбирай любой фасон.
Оказалось —  это сестра паренька.
Чуть позже позвонила какая-то жаба с розой. Ибанутая слушала разговор и слова складывались в рифмы.

Аптека, аптека, аптека,
Хз где фонарь, бл
Все дорого, дешевле только в Подольске,
На улице Хуйзнаеткакая,
За поворотом, по тропинке, мимо леска,
Ближе к канаве,
Справа труба,
Слева колхозница ебет колхозника,
ВДНХ, девушка с веслом,
Там спросишь.

Оказалась — тетя паренька; замучила с лекарствами.
— Надо им сделать хорошо, — сказала ибанутая. — Поехали?
Пизду с окнами хотели повесить на эти же окна, не нашлось веревки. Тогда ее просто задушили, сверху завалил тяжеленным окном. Расплющенное лицо трупа тем не менее смотрело на влюбленных ликующе, если не сказать нагло: что за черт!
- Я кажется поняла в чем дело, — догадалась ибанутая. — Ей стало хорошо…
В воздухе к ним подплывал прозрачный космический  корабль из криохранилища, так казалось ибанутой. Не будем забывать, что это шел второй день ее жизни на земле без анабиоза, процессы разрушения мозга начинали нарастать.
Тем не менее в ее голове складывались рифмы, когда она глядела на пустой аппарат, полный огней (и рулил кораблем тот самый парнишка). Это были восхитительные стихи.

Разрубите счастливицу на куски,
Окровавленные кусманы человечины
Погрузите на борт,
Повезем пизду с окнами туда,
Где все хорошо.

— Рубить не будем,- строго сказала ибанутая. – Ей станет еще лучше, а она немножко недостойна этого.
Пустой космический корабль весь в огнях взял обратный курс - на криохранилище.
Оставалась жаба.
До нее добрались довольно быстро. Жаба как бы умирала и без того, практически уже безмозглая, все мозги выели антибиотики и сериалы. Но цветок, приколотый во грудь сверкал, словно был посыпан бриллиантом. Ибанутая по этому случаю думала стихами.

То была утренняя роса
Как бы.
Жаба как бы благоухала.

Когда ей раскололи череп пополам, настроение жабы заметно улучшилось.
Из черепа валил пар человечины.
Настроение жабы пёрло вверх минута за минутой. Гора мяса лежала на ковре бездыханно, роза с утренней росой ликовала, в телевизоре полыхал сериал о любви неземной и даже спам привычно говнячил во все щели.
А именно: в квартирку заглянул агент и притягательно проворковал:
— Марья Семеновна, прослушайте рекламу в стихах. Рифма пиздец как прет с утреца!

Уважаемые жильцы!
Покупайте огурцы!

Ибанутая откликалась на стихи любого рода. Она задумчиво ответила рекламному агенту:
— Ей уже стало хорошо.
Спамер исчез, оставив листовку с телефоном.
Вновь подплывал сверкающий огнями космический корабль и все говорило: жабу четвертовать! Жопу – спереди, ножки – на киль!
— А розу куда? — спросила ибанутая.
— Розу благоуханную — в отдельную коробочку, вернем обратно в Гефсиманский сад, откуда ее сперла жаба для прекрасного пользования. А именно – для нюхания по утрам и создания настроения перед приемом чая и блять-сериала.
- Блять-сериала – недоверчиво произнес парнишко, кривясь в улыбке.
Ибанутая опять была поражена влажной свежестью его губ, словно вырвал кто-то из божественного красивого заката раздавленные вишни и помазал парнишкины губы; и стали они красивые до слез.
- Такие свежие и красивые  губы до слез будут у моего ребеночка, - сказала ибанутая.
Парнишко снисходительно улыбнулся. Пожалуйста, мне не жалко, вишневые губы – не мое личное достояние, достояние всех парнишек и каждый из них может быть отцом твоего ребенка.
Ибанутая думала: мой сын тоже будет красивым убийцей как этот парнишка-отец, и я у него буду спрашивать – ты убийца, сынок?
— Ну, конечно. А почему нет?
Так думала ибанутая и не знала еще что ее тоже убьют, глаз из трупа выбьют пинком ноги и она, мертвая, будет смотреть на уходящих молодых мужчин, замечая вторым глазом прилипшее к каблуку одного мужчины раздавленное глазное яблоко.
Она отдавалась парнишке так, как никогда и никому. Она ублажала его тонкий почти что детский пенис и нежно и крепко, так что наш мущщинка просто поскуливал как щенок.
Она целовала его вишневые губы как целуют губы своего ребенка и спрашивала:
— Скорость твоего стреляющего эякулята сравнима с пулей?
- Сравнима, — отвечал пацан-рад-стараться.
- Это самое ценное, что в тебе есть, без этого не может жить ни одна женщина – поэтому они так берегут мужчин.
- Ты меня бережешь, ибанутая? – расплывался парнишко в улыбке.
- Ну, разумеется. Но потом я тебя забуду.
- Я бы не хотел, ты неповторимая. У тебя нет никакой памяти.
- Я тоже вижу как мне хорошо, что у меня нет никакой памяти. Хочешь я тебя тоже сделаю беспамятным? У нас в криохранилище всем хорошо без памяти.
Так говорила она и думала рифмой:

Зачем мне память,
Если жизни у меня
Всего на два дня?
Что я могу запомнить,
Кроме раздавленных вишен,
Которыми помазаны губы парнишки?

- А как ты меня сделаешь беспамятным? — недоумевал парнишка.
— Это просто, — сказала ибанутая и они счастливо уснули до утра.
Утром третьего дня на квартиру пришли парнишкины дружки и увидели как умильно смотрит она на труп пацана.
Среди дружков нашлась и любимая девушка пацана.
Она гикнула и в точности исполнилось то, чего ибанутая не знала. Что ее тоже убьют, запинают ногами и она, мертвая, будет смотреть на уходящих молодых мужчин, замечая уцелевшим глазом прилипшее к каблуку одного мужчины раздавленное глазное яблоко.
…И опять подплывал сверкающий космический корабль неописуемой хай-тэк красы; и погрузили парнишку, и взял корабль курс на криохранилище, как и загадала ибанутая.