Часть 1: http://udaff.com/ligalaiz/59968.html

Опиум идёт прямо в лёгкие, приход сильнее, удовольствие дольше... С этой иглы Китай слезет только при коммунистах, когда Партия положит примерно 10 миллионов наркоманов. К началу 20го века каждый третий китаец будет сидеть на опиуме – сидеть крепко, а Англия, выиграв несколько войн, также подсядет на опиумную иглу. Основной экспорт Индии – жемчужини Британской короны – будут составлять аккуратно упакованые коробочки с чистейшим опиумом, на котором вполне благообразные джентльмены будут делать по 500% прибыли.

“Великая эпоха ханжества” порождает нескрываемое презрение, с которым “цивилизованный” европеец-дилер относится к азиатскому наркоману. Увлечение опиумом, хотя и существующее в европейской богеме, тем не менее, не является мейнстримом. Однако, всё меняется тогда, когда возможности хирургии становятся скованными не столько знанием анатомии человека, сколько отстутствием какого-либо обезбаливающего. Европа испытывает чисто научный интерес к опиуму, который заканчивается столь же научным изобретением морфия. В начале 19 века Адам Сертюнер, химик из Германии, получает вытяжку из опиума и самое сильное обезбаливающее на сегодняшний день. Вытяжка, кроме обезбаливющего, обладает и “общетонизирующим” эффектом. Изобретатель проверяет новый препарат, увлекается его целебными свойствами (до того момента, когда от передоза умирает его жена) и активно пропагандирует своё детище для лечение алкоголизма, хронических болей и опиумной зависимости. Предприимчивые янки начинают массовое производство морфийсодержащих “панацей”, постепенно сажая всю нацию на наркотик(Европа, как место с более развитой медицинской инфраструктурой и госконтролем, практически не подвержена этому веянию). В масштабах этого являения любой читатель может убедиться, раскрыв незабвенного Тома Сойера на середине и мысленно заменив любое слово “микстура”, “лекарство”, “пилюли”, “панацея” на “морфий” - только такой подход раскрывает полную картину. Результаты не замедливают сказываться – примерно в это время в обществе начинает нарастать уровень жестокости по отношению к индейцам, неграм, евреям, ирландцам, да и друг к другу – поистину, именно Гражданская война станет первым наркотическим конфликтом.

Впрочем, в небольшой промежуток времени между появлением морфия и началом Гражданской войны в США происходит другая революция в наркомании – изобретение шприца. Эффект не заставляет себя долго ждать: теперь военный хирург может наконец-таки применять оперативную анастезию и не ждать полтора часа, пока клиента накроет. Теперь можно не просто отрезать конечности, а эффективно делать довольно сложные операции. Наличие морфия у Пирогова, вне всякого сомнения, спасло бы сотни жизней. Хотя его отсутствие, пожалуй, спасло сотни тысяч.

Первой войной, показавшей все прелести и открывшей все ужасы нового метода анастезии, стала Гражданская война в США.  Сами по себе солдаты уже имеют расшатанную морфием нервную систему, зачастую полученную ими ещё в детстве – вместе с патентованными каплями от кашля или даже с молоком матери. Фронт наполнен отходящими раненными военными – которые не настолько инвалиды, чтобы уйти с фронта, но и не в том состоянии, когда их вид внушает оптимизм. Север убивает черномазых, Юг убивает людей, которые пытаются запретить ему убивать черномазых. Забальзамированные трупы солдат цинично и массово пересылают почной. Бессмысленная жестокость солдат по отношению друг к другу достигает предела, который уже подзабыла старушка Европа. Трупов, впрочем, относительно мало – медицина начала свою работу.

По результатам войны, примерно каждый третий американец призывного возраста крепко сидит на игле. На этот раз – именно на игле. Наркотики заказывают каталогом по почте, а преступность тем временем достигает прямо-таки беспрецедентных величин. Прогрессивная общественность пытается запретить морфий и алкоголь (в первую очередь – алкоголь), однако Конгресс разводит руками и указывает на то, что право принимать то, что кому вздумается, относится к личным свободам и защищается Конституцией, а также напоминает, что федеральным законодательством контроль за препаратами отнесён в введение штатов – а на уровне штатов коррупция достигает такого уровня, что протащить закон, который убьёт столь прибыльную индустрию “патентованных лекарств” (патентованных = состав запатентован и не разглашается), просто нереально.

Вторым фактором, который останавливает запрет наркотиков, становится, как ни странно, героин. Героин является ещё одним “патентованным средством”, которым лечат и от алкоголизма, и от пристрастия к морфию, и от ожирения, и от кашля... Хотя слово “лекарство от кашля” у современного обывателя может вызвать разве что ехидную усмешку, города 19 века источены туберкулёзными кавернами, и харкающий ночами напролёт чахоточник, готовый отдать все чудеса мира за неделю облегчения – настолько массовый рынок, что победное шествие героина просто неминуемо.

Тем временем, по какой-то причине, в США происходит нашествие брендов. Читатель! Ты наверняка ходил со своей подружкой в пиццерию, где так любят вешать на стены старые рекламные плакаты. Дама со шляпкой, потяивающее вино из бокала на тонкой ножке, чубатый мальчик за стойкой, который наливает “Кока-колу” трём толстым дядькам, счастливая пара, которая ест леденцы.... Знай! Все они – наркоманы!

В 1854 году европейские химики впервые получили чистый кокаин. Новому препарату быстро нашли преминение – локальный анастетик (в этой роли он используется и сейчас), лекарство от морфиевой зависимости, и всё тот же знаменитый “тоник”. Натонизированный Зигмунд Фрейд в письмах своей невесте пишет оды оргиям и кокаину. При помощи кокаина классик современной литературы Артур Конан Дойль достигает неимоверной работоспособности. Кокаин дают портовым рабочим для поднятия выносливости, кокаин берут с собой полярники, кокаин кладут в лекарства. Кокаин настолько нравится публике, что его кладут в конфеты. Вино “Мариани” с высоким содержанием кокаина становится мировым лидером продаж. Кокаин-содержащие содовые и конфеты создают классические “кондитерские”, где вполне взрослые бюргеры получают кайф от “полезных” безалкагольных напитков, с семьёй и детьми. Кокаин становится брендом. Только у нас! Новая рецептура! Выпей Коки – почувствуй себя победителем! И ведь чувствуют, заразы, очень даже чувствуют...

Я не исключаю, что если бы наркотики не были запрещены, мы бы все сейчас были одной большой и дружной брендовой семьёй. А может, пошли бы по китайскому пути постоянного забвения (хотя, конечно, опиум и кокаин – это две большие разницы). Впрочем, примерно в этот переломный момент в игру вступает третий фактор, который по определению отстутствует в Китае и который направляет историю в иное русно.