Я, падонки, дон хуейро от постмодернизма. Не сказать, чтобы я стремилсо четать актуальную летературу, да и времена широкой народной актуальности постмодернистской летературы давно (гавно, ну как не вставить рифму) прошли, но буквально на днях, собравшись с мыслями и воспоминаниями от прочтения, я задал себе вопрос:
      НАХУЯ?
    Нахуя она существует, эта йобаная постмодернистская летература? Хуле хотят ат мазгов фтыкателей ибучие афтыри?
    Я, канечна, чилавег прастой, никакой не летературовет, да и четаю с трудом, но, сцуконах, асилил трех некогда популярных, и беспесды пачотных постмодернистов: Мамлеева, Ерофеева, Сорокина, и, не к обеду будет сказано, Пелевина. Пригова немношко четал, но не асилил, чесна.
    Ну и хуле?
    Критеки, усираясь, спорят друг с другом о жанровой принадлежности их высеров, праводят параллели (там ещо написано «аллюзии», но это какие-то ахтунги наверное) с психоанализом (а почему не с аналезом мочи и кала, блиать?), песдят о коннотации и деконструкции, и вилками в жопу зафехтовывают друк друга, называя весь этот процесс (заодно с предметом исследований) апологией симулякра. Ахуеть, дайте два симулякра!

    Четая этих безнадежно  апсаженных людей, я узнал, што есть такая хуйня – семиотика (ибать, в двух словах это такое знание про знаки  и их значения, ну типа алфавит алфавитов, есть раздел семиология, не путать с жыдоведением и юдологией), што, сцуканах, придумали этот йобаный постмодернизм какие-то французы, когда песдели между собой то ли за психологию, то ли за философию. Какие-то кароче Деррида (хуйпесда, естественно), Жиль Делез (ну сейчас-то наверное, Умерь Делез), Бодрийяр (па прозвищу Живчег) и прочие двинутые на конопляной вотке и абсенте с коксом чревовещатели-грантососы, каторым жрать не надо, дай только за дискурс раздуть, и про симулякр вставить словцо. Ибланы, канешна, но таким, наверное, драгз без рецептов афтаматам продавали, а это беспесды талант.

    Так вот. Используя эту хуеву семиотику как способ объяснить на общем для всех укурков языке свои мультики, оные гнумы пытаются абъяснить фтыкателям и самим себе, што ибанутые посмодернистские тексты – это самостоятельные объекты восприятия, и их восприятие находицо за пределами восприятия сопцтевнно произведений, которые из этих текстов состоят. Вот, напремер, напесал афтырь: «Я ибал Катерину Матвеевну». Смысл, казалось бы, прастой, афтырь взял и впердолил пелотке, и этим хвастаецо. А вот хуй! Есле верить этим толмачам, то в акте описания ебли Катерины Матвеевны заключается невъебенно скрытый смысл, каторый никак, на первый взглят, не усматриваецо, но падсазнательно присутствует, и заключаетса в том, што афтырь ибал прицтавления фтыкателя о пристойности описания палавова акта (ебли, кто не в курсе).
    Иными словами, сам текст, набор букавак и фраз, являетсо самостоятельным, в отрыве от основного смысла высера, смыслосодержащим феноменом. Как, сцуконах, заклинание. Блиать, бливанул, кагда напесал.

    Или вот ещо пример: есть дом. Кто-та васпринимает ево как жилище людей, где горит свет в окнах, и катаюцо железные шарики на потолке, а тьолке сосут с проглотом, вазбуждая хлюпанием азабочиных саседей. А кто-та васпринимает дом как, сцука, канструкцию из металла и кирпичя, и всьо. Ну ладна, дапустим, я сам нихуя не понел.
    И вот эта вот хуйня, па мнению талкавателей, и абъясняет мнагачисленные «па сисярам, товарищи, па сисярам, па сисярам, товарищи, па сисярам» у, к примеру, Сорокена. Как говорицо, четайте и ахуевайте, а што же афтырь имел в виду. Эту хуергу называют коннотацией - фторым  (и беспесды настаящим) смыслом текста. Причом прикол ф том, што этих смыслов может быть хуева туча, стоит лишь переставить слова, блиать.

    Працесс переставления слоф и букаф до полной патери чилавеческово облика называют деконструкцией. Пакурив химки, афтырь ебошит расскас, каторый явно не саатветствует правелам напесания рассказов, патамушта наченаецо с конца, не имеет главных героев, и не несет никаково посыла, или морали. Точнее, посыл есть. «Пшолнахуй, фтыкатель!», - как бы говорит афтар.
    Прикол в том, што для панимания коннотации нужно быть тоже таким же ибланом, как афтар. И, типа, находить знакомые буквы.
    Так для каво они, сцуки, пишут? Для сибя? Или для этих, блиать, Дерридов?
    Критеки же, люди абделенные баблом и еблей, рады атыскать в тексте вида «жжа хуро, я бесом пью хуровню» коннотативный цинус, сигнал к дрочке над партретом афтара, неожиданно ставшево атцом летературы.
    Скажу кратко: я протиф этой хуйни.
    Нет, конечно прикольно пачетать иногда, што творят шизопаты – афтыри и их шизопаты-герои. Но вот думать, нахуя они это творят, как-то не хочецо. Особенно, когда вместо описания нормальной ебли афтыри придумывают всякую извращенную хуйню.
    Вот например, мне нихуя не понятно, нахуя песать про чювака, который ебет беременных пелотак, и палучает асобы кайф, пробивая хуем голову ребенка в утробе, как напесал Мамлеев. Или вот у Сорокена – беспесды чемпиона по опесанию разных видов ахтунга – есть момент, кагда какой-то хуеблан электрорубанком проделывает пелотке дыру в башке, и ебет ее, еще жывую, в эту дыру. Ему што, нормальных дыр не хватает?

    В одном я стопроцентно уверен: всей этой хуеблёвой афтыри-постмодернисты ебут нам моск. Натурально, просверлив электрорубанком дыру в затылке.

    Исходя из этово несложново вывода, я решил, что ибал я весь этот постмордернизм, так же, как афтыри ибут четателям мозги, как бы возвращая афтырям их же йобаный дискурс.

    Буду четать вывески. Четал бы еще Маринину, но хуйево знает, может и у нее прячецо между строк (и между ног) какая-нибудь коннотация деконструкции.

    А есле кто скажет, што боян, то пусть пичатает шаг кхуям, патаму што боян – это фпалне юзабельны симулякр.