Когда мне было 15 лет, у меня была девушка и звали её Наташа. Она обладала несколькими весьма привлекательными, как мне тогда казалось, достоинствами:
1. У неё была своя комната. Ну, почти своя. В углу, на кровати лежала старая, больная бабушка. Нет, не парализованная. В туалет она, хоть и с трудом, но всё же ходила сама. Я пару раз видел. Странное впечатление производит человек, которого видишь только лежащим в постели. Невозможно понять, какого он роста, или запомнить выражение лица. Я часто думал: если б я встретил эту бабушку на улице, узнал бы я её или нет? Ну, это так, лирическое отступление. Про бабушку не будет ни хрена, расслабьтесь.
2. У неё (у Наташи, а не у бабушки)  были высокие скулы, как у актрисы Джессики Лэнг (или Ланж, не знаю, как правильно) и нежный, с пухлыми губами рабочий ротик.
3. У неё был большой, радостный, чёрно-рыжий сеттер по кличке Рем.
4. И ещё у неё были бёдра. Не знаю, как вам их описАть. У Хемингуэя было что-то такое: "...фигура лёгкая и красивая, как корпус гоночной яхты. " Я, мля, с трудом себе представляю, как выглядит гоночная яхта, но, когда я смотрел на её бёдра, я почему-то думал о лодке. Трудно сказать, где здесь связь, но Хемингуэй это точно подметил.
  Короче говоря, Наташа олицетворяла идеал женщины, каким он мне тогда представлялся. У неё был только один маленький, я бы даже сказал малюсенький, недостаток: она мне не давала.
  Не буду утомлять фтыкателей рассказом о том, как каждый день после школы я закидывал в дальний угол сумку с учебниками и на крыльях любви летел в соседний дом, чтобы просидеть у Наташи весь вечер, изнемогая от желания ебаться. Перейду сразу к делу.
  Однажды тёплым майским вечером, после очередной 5726-ой неудачной попытки залезть к ней в трусы или в лифчик, Наташа как-то так неловко привалилась ко мне всем телом, и мы оказались лежащими на кровати (она на мне, в одежде). Она сказала: "Закрой глаза", - и поцеловала меня в губы. Лёжа в сладкой темноте, я подумал, что сейчас наконец-то всё произойдёт или, по крайней мере, я кончу в штаны. Но она отстранилась, приподнявшись на локте, и посмотрела на будильник:
  - Всё. Сейчас родители придут.
  Компенсируя стойкую эрекцию изящной позой буквы "Г", именуемую в народе  "раком", я вывалился из квартиры и вызвал лифт. Сказать, что у меня стоял хуй, значит сильно разбавить краски. Хуй стоял как лом, вмурованный в асфальт. Яйца распухли и вполне ощутимо болели. Джинсы были мокрыми от ширинки до колен, а трусы превратились в мочалку и сбились куда-то в задницу. Пока лифт вёз меня с восьмого этажа на первый, я неистово дрочил. Нет, я не мечтал о её влажных губах или волнующих бёдрах, я просто хотел избавиться от невыносимого ощущения в паху. Дальше события развивались, как в замедленной съёмке.  За моей спиной что-то щёлкнуло, я рефлекторно повернулся к открывающимся дверям; увидел мужчину с женщиной на лестничной площадке перед лифтом и стал кончать. В действительности  эта неприятная, мягко говоря, сцена длилась, наверное, секунд десять. Пожилая пара застыла в немом изумлении, а моя сперма висла на их одежде соплями.
  Подняв глаза, я убедился, что мой самый страшный кошмар стал реальностью: обспусканные с головы до ног, передо мной стояли Наташины родители.

Tweet